Крестовый поход - Дмитрий Шереметьев

— На рынок нам надо.

Оба друга обернулись на голос. В дверях сарая стоял Аглаек, задумчиво и сонно посасывающий травинку сена, которое, вообще-то, вполне могла быть не очень и чистой, учитывая соседство с животными.

— Что? Зачем нам на рынок? — спросил Элезар.

— Да чтобы торговцев найти. — усмехнулся проповедник. Элезар на этот очевидный ответ только недоумённо захлопал глазами.

Александр, который уже догадался, что имеет в виду их спутник, разъяснил.

— Наверняка не мы одни за эти дни прибыли из Любека. Многие по реке шли и нас обгоняли. А кто-то и по морю мог успеть доплыть. Да и не одни мы по дороге шли. Наверняка есть те, кто присутствовал во время судебного боя. Можно привлечь их в качестве свидетелей. Они подтвердят, что ты честно выиграл коня. Гглавное — нам ведь доказать, что именно ты получил его честно. А где его взял покойный проигравший уже и не так важно. Или важно, но пусть уж по этому поводу они спорят с князем Любека. У него вроде бы как родня тут среди саксонской знати. Так что удачи им.

— Эх, а может и сейчас судебный поединок попросить?

— Во-первых, никто его между духовными лицами не разрешит. Я вообще не понимаю, почему нас позвали на графский суд, а не на суд епископа. Хоть ты и не клирик, но мы формально служим епископу, исполняя его поручение. Тут есть какая-то скрытая причина, и это тоже неплохо бы выяснить у знающих людей. А, во-вторых, Элезар, сказано: не искушай Господа Бога твоего. Один раз тебе просто повезло. Я хоть и небольшой профессионал в схватках, но точно видел, что это была печальная для Маркуса Ингвардсена случайность.

— Это не было случайностью! Это была ошибка. Его ошибка. Я видел, что он высоко поднял щит и воспользовался этим. Да, Господь был на моей стороне, но ошибку он совершил сам, и я сам использовал свой шанс. Моя победа неслучайна.

— Не будем спорить, но уверен ли ты, что Бог будет и в этот раз на твоей стороне? Ты ведь понимаешь, что этот викинг запросто мог и ограбить караван и тем более убить случайного путника на большой дороге. Ты сам рассказывал, что таким не гнушаются промышлять и простые крестьяне, и даже благородные сословия, особенно всякие младшие сыновья каких-нибудь владельцев небольших лёнов. И получается, что конь, если это так, действительно принадлежит церкви. И будет ли при таких обстоятельствах на твоей стороне Господь в судебном поединке?

Элезар задумался. Такие доводы ему в голову не приходили. Он даже на мгновение подумал отдать коня церкви, но всё же он рисковал за него жизнью, это был его трофей. Отдать его просто так было жалко. А Александр закрепил его сомнения:

— В конце-то концов законный суд — это тоже в какой-то мере суд Господа. Не зря же сказано апостолом: «Будьте покорны всякому человеческому начальству, для Господа: царю ли, как верховной власти, правителям ли, как от него посылаемым для наказания преступников и для поощрения делающих добро».

Этот довод окончательно убедил Элезара положиться на герцогский суд. Однако, как в судебном поединке следовало защищаться, также следовало защищаться и в поединке словесном. Поэтому они закончили утренние процедуры, позавтракали и отправились на рынок.

И практически первым, кого они там увидели, был их недавний знакомый купец Святовит из Ратибора. Тот тоже тут же узнал недавних своих пленников и собутыльников.

— О! Кого я вижу! Не думал, что вы задержитесь в этом городе. Мне казалось, что вы спешите поскорее попасть в Рим, друзья мои!

Спутники тоже поприветствовали купца и поведали ему о своих проблемах.

— Да уж, я смотрю вы умеете находить неприятности в любом городе, который посещаете! Как вы только дожили до своих лет? — рассмеялся Святовит. Но глядя на мрачные лица, которые были ему ответом, уже серьёзнее заговорил — Слушайте. Не переживайте. Я сюда прямо за вами приехал на следующий день. Но мы плыли целым караваном. И тут есть целых два уважаемых купца, которые могли бы подтвердить вашу историю о бое. Мы с ними вас полдороги обсуждали. Уж как твои боевые подвиги, — нахваливали, Элезар!

Юноша засмущался и поблагодарил, а также попросил свести с этими двумя знакомыми Святовита. Тот оставил товар на слуг, и все вместе они прошли несколько торговых рядов.

Рынок Бардовикка представлял собой почти привычный даже Александру сельский рынок. Крытые лавки с навесами, на которых лежал товар. Если речь шла о чём-то крупногабаритном, то купцы выкладывали образцы, а товар потом передавали на складах, но сделки заключались здесь, прямо на месте. В целом все доверяли качеству и тому, что товар соответствует образцам. Репутация имела значение, ну а кроме того, не было никакого смысла на рынке показывать одно, а потом подсовывать плохой товар. Сначала просто будет скандал, потом дело дойдёт до суда. И суд вряд ли встанет на сторону мошенника. А ведь это может и полностью торговлю в Бардовикке закрыть, не говоря уже о судебных издержках. Время от времени такие споры случались. И мошенники, как продавцы, так и покупатели, случалось и такое, жестоко наказывались. Без членовредительства, но разорение незадачливым хитрецам грозило полное. Потому на такое могли пойти либо один раз и не собираясь возвращаться в город, либо от отчаянья, когда разорение и так было не за горами.

Знакомые Святовита оказались оба славянами, и лавки их были не совсем рядом. Один, к которому они подошли сперва, торговал пенькой. Это была ткань растительного происхождения. Александр заинтересовался, из чего она была сделана, но расспрашивать не стал, подумав, что сейчас есть и более насущные дела.* Договориться с торговцем, которого звали Любомир, не составило труда. Оказалось, что он даже был одним из тех, кому разливали пиво в таверне после победы Элезара. Посмеявшись воспоминаниям, они отправились дальше.

Второй знакомец Святовита был бородачом и торговцем оружия по имени Дражко. Собственно в Бардовикк он скорее прибыл за товаром, чем расторговаться, но чтобы не ходить пустым, продавал материалы для стрел, жилы и многое другое, потребное охотникам и войнам. И хотя весь разговор и объяснение ситуации он стоял с таким угрюмым выражением лица, что и Элезар, и Александр было решили, что он им откажет в просьбе, однако он согласился. Правда, чётко обозначил причину. Оказывается, он стойко не любил «этого сына козла» Маркуса Ингвардсена, который убил на поединке его дядю. Потому помочь в просьбе «удачливому засранцу, отправившему мудака к сраный Хель» посчитал делом чести.

Счастливо