Партизаны - Алексей Дягилев

отходим на юг, к болотам. Через десять минут, перебежав через дорогу Кузьминка — Порядино, доходим до водной преграды, и удачно форсировав её по непрочному льду, занимаем круговую оборону на другой стороне обширного болота. Оборона не совсем круговая. С трёх сторон прямоугольник леса окружён водой, и только четыреста метров на юго-востоке, это шоссе Наро-Фоминск — Боровск. Вот вдоль этой трассы и сосредоточены почти все наши основные силы. Один МГ-34 на правом фланге, второй на левом, причём этот держит под контролем как нашу переправу с натоптанной дорожкой следов, так и всё остальное водное пространство. Все разведчики тоже занимают оборону вдоль трассы. Четверо партизан равномерно распределены по северной километровой стороне нашего полуострова, их задача предупредить винтовочными выстрелами и взрывами гранат о появлении противника. Круглов со своим ручником в резерве. Миномёт в центре боевого порядка, на небольшой полянке, ближе к шоссе, пока направлен на переправу, потом можно будет переставить как треногу, так и плиту, и стрелять в любую сторону. На поляне стоят и сани с остатком боекомплекта. На них мы в воду не полезли, а в наглую проехали по Кузьминской дороге полкилометра на восток, потом свернули в лес, доехали до Боровского шоссе, и с ветерком проскочили по нему до места. Шайтана выпрягли и отпустили пастись в лес на юго-востоке от трассы. Если отобьёмся, потом найдём, а если нет, то придётся, бросив тяжёлое вооружение, отходить по болотам к партизанскому острову, причём местами ползти, человека лёд с трудом, но держит, а вот лошадь уже никак. Сейчас Гриша как раз и торит тропу туда, получится — приведёт подмогу, нет — значит нет.

Дистанция открытия огня сто пятьдесят метров, поэтому нахожусь в центре оборонительной позиции, прямо напротив натоптанной нами тропы через болото, и высчитываю установки для стрельбы. На всё про всё у нас три мины, ими и будем крушить лёд. Идея такая. Заманить немецких псов-рыцарей или их шавок — полицаев на середину «Чудского пруда» у «Вороньего камня» и притопить их в болоте. Вот такое вот Ледовое побоище нам предстоит. Орудие выставлено по вехе, важно, чтобы мины разорвались за цепью наступающих, отрезав им путь назад. А вперёд мы им уже не дадим прорваться. Снайпер, плюс два пулемёта, ну и гранаты, как последний аргумент и непреложный факт. В «пожарной команде» при мне находятся: снайпер, пулемётчик и сапёр, который пока приставлен вторым номером к пулемёту, так что я как Фигаро должен буду успевать везде. Пока моё место на направлении вероятного появления противника. Сержант Климов руководит обороной шоссе. Мне пофиг, кто и когда его разжаловал. Мой отряд — мои правила. В действующую армию я пока не собираюсь, свой выбор я сделал, с целью определился, и теперь как носорог буду идти к ней, сметая на своём пути все препятствия. И хотя у носорога плохое зрение, его это мало волнует. Как говорил генерал Лебедь — «Когда я иду к цели, я похож на летящий лом.» Так и я, уже в полёте.

Вроде началось. На той стороне кто-то зашевелился. Смотрю в бинокль. На берегу разворачивается в боевой порядок какое-то подразделение и редкой цепью выходит на лёд.

— Лёха, огонь открываешь, только когда фрицы пройдут вон те камыши. — Ещё раз предупреждаю я пулемётчика. — Люстру подвесишь, и действуй. — Зарядив в трофейную ракетницу патрон с осветительной ракетой на парашюте, кладу я пистолет рядом с ним.

— Берген, дуй на левый фланг, по пути предупреди всех партизан, чтобы не стреляли, пока не застрочит наш дегтярь, и пусть самый крайний ближе к автоматчику переберётся, нечего ему там кукурузу охранять. Сам позицию займи на левом фланге, правый фланг наступающих твой. В общем, командуй там.

— Петруха, дуй на правый фланг и передай всем мой приказ. Огня не открывать, пока не заработает пулемёт. Не дай бог, кто нарушит, я его лично мехом внутрь выверну. Потом сюда вернёшься.

— Действуйте, я к миномёту. — Ещё раз глянув на крадущуюся цепь, бегу на огневую.

— К бою. — Командую я расчёту.

— По пехоте, осколочным, заряд нулевой, прицел шесть двадцать, угломер двадцать девять и пять, наводить в веху, один снаряд. Приготовиться. — Жду, пока не застрочит дегтярь. Долго же идут фрицы, хотя скорее всего — полицаи.

— Бах. — Выстрел. За ним второй, третий, потом вразнобой защёлкали винтовки. Что за хрень? Кто стрелял? Убью придурков. Проносятся в голове мысли. Хотя нет. У нас там столько придурков не наберётся, это полицаи взбадривают себя, стреляя по опушке страшного для них леса. Ну, нехай постреляют, патронов у них тоже не лишку, кстати, как и у нас. По одному носимому боекомплекту осталось. У пулемётчиков, правда, полуторный, зато к миномёту только дюжина мин, придётся экономить, а кому сейчас легко. Всем трудно, на то и война.

Наконец-то, после шипения взлетающей осветительной ракеты, застрочил наш дегтярь, причём из того места, откуда надо, поэтому и отдаю приказ заждавшемуся расчёту.

— Огонь. — И не дожидаясь разрыва, меняю установки стрельбы.

— Прицел пять шестьдесят пять, угломер тридцать ноль, один снаряд. Орудие.

— Огонь.

— Выстрел.

— Прицел шесть и ноль, правее ноль пять. Орудие.

— Огонь.

— Выстрел.

— Стой.

— Макар, переставляй пока миномёт в направлении на вторую веху, а я побегу результаты проверю. По льду стрелять всё равно уже не будем, девять мин всего осталось.

Срываюсь с места и по натоптанной «колее» бегу на свой КНП, так как на льду стали уже рваться гранаты. Падаю слева от пулемёта и, осмотрев поле боя, открываю огонь.

Лёха остынь, побереги патроны. — Останавливаю я Круглова, выпустив один магазин по лежащим в ста метрах от нас полицаям.

— Сейчас, только диск добью, немного осталось. — Короткими очередями увеличивая число покойников, отвечает мне он.

— Лучше пустой набей.

— Нечем уже. — Передёрнув затвор, нажимает на спуск он, выстреливая последние патроны. Ладно, буду иметь ввиду. Трошки винтовочных патронов в загашнике у меня есть, да и своих миномётчиков раскулачу, из карабинов они почти не стреляли.

— Петруха, — зову я сапёра, лежащего справа от пулемёта. — Начинаем охоту, твоя дичь справа от камыша, моя слева. Огонь.

— Есть, — отвечает он.

Припадаю к прицелу, и при свете догорающих осветительных ракет, запущенных уже немцами, всаживаю в каждое лежащее туловище по две пули. Мы на возвышенности, поэтому всё, что находится на льду, перед нами как на