Оборотни Аррет. Когда рушатся стены - Анастасия Максименко

— Давай потом, — буркнул, возобновляя шаг.

— Не понял… Когда потом?!

В графе наставника числился преподаватель, именно преподаватель, а не уже привычное прейм – Форенсо. Если бы не услышал, что эту фамилию сейчас носит одна иномирянка, и внимания особо не обратил. А вот название предмета заставляло задуматься.

— Эй, Риан! Да твою же!.. Иногда мне хочется разбить о твою рожу горшок.

— АНД, — задумчиво бормотал. Хм. — Какой еще горшок? — повернулся к соседу. — Ты в курсе, что за предмет ― АНД?

— Не-а, но что-то слышал. Это что-то новое, вроде какое-то начертание. А какой хочешь горшок, хочешь ― помойный, а хочешь ― цветочный.

С губ сорвался смешок. Начертание? Мама… И почему я не удивлен?

Внутренняя связь вдруг полыхнула, ударила по нервам. Одна ведьмочка тоже пыталась пробиться ко мне с боем. На нашу беду или счастье, инофоны в АрхиО не работали, не было связи, так что позвонить мы друг другу не могли. Впрочем, в ХИРО с гаджетами тоже не все так гладко. Связь есть, но разрешают ей пользоваться только раз в неделю – в пятницу.

— Извини, мне нужно идти.

— Риан! Если ты сейчас же не объяснишься, то за себя не отвечаю! — пыхтя, гаркнул друг, ловя меня на этот раз, когда я торопливо спускался по уличной лестнице. — Я и без того чувствую себя ревнивой женой.

— Господи боже, великие силы, что ты пристал к этим женам, ненормальный, — и резко затормозив, развернулся, удержал по инерции несущегося в мою грудную клетку парня за шкирку. — Ну. Что надо? Хочешь знать, во что я вляпался? Да ни во что! Настроение сегодня такое, игнорное у меня. Насчет «тетки», — презрительно фыркнул: — Слушай, она уложила Шедая на лопатки, побольше уважения и язык прикуси, а то, неровен час, и сам будешь глотать землю.

— Ты что… Это угроза? Из-за какой-то…

Скрипнул зубами и отпустил Гелдена, легонько его оттолкнув. Не понимает. И бить как-то жалко. Ведь не поймет, за что. Хотя кулаки чешутся зубы пересчитать. Сжал и разжал ладони.

— Угроза? Скорее, предупреждение. Вот скажи мне, дорогой, что она тебе сделала кроме того, как родилась женщиной?

У соседа удивленно вытянулось лицо, он стушевался.

— Да ничего… Вроде бы.

— Ничего, — согласно кивнул. — Тогда почему ты позволяешь себе к ней так относиться, смеешь оскорблять?

— Да никак я к ней не отношусь! И вообще, че она… Чего она в преймы лезет? Сидела бы дома как порядочные…

— Кто? Ты и порядочных, по-твоему, женщин тоже не уважаешь, точно так же позволяешь лить в их сторону дерьмо, абсолютно безосновательное дерьмо, а я презираю подобное отношение, я вырос совершенно в других кругах, в кругах равных мужчин и женщин. Так понятней?

Ден растеряно повел плечами.

— Ну, ты-то другое дело. Ты архар…

Одну ладонь положил на лицо, вторую выставил вперед, призывая Дена замолчать.

— Так, стоп. Давай возьмем за основу один пример. Допустим, наше с тобой знакомство, идет?

— Это когда ты с ноги распахнул дверь нашей комнаты, едва не снеся ее с петель? — дернул уголком рта архар.

— Я ее аккуратно открыл.

— Да, конечно, конечно.

— Не важно. Да, тот день. Вот представь: я пришел в на тот момент твою комнату и с порога начал тебя оскорблять, называть, скажем, огнеплюем, соплежуем, дрыщем, бледной поганкой, причем на постоянной основе.

— Эй! С какого-такого огня?!

Окинул сверху-вниз худощавое телосложение Гелдена красноречивым взглядом, отмечая бледность кожи, и издевательски усмехнулся.

— Действительно, с какого. По кожно-фигурному признаку.

— Знаешь, Риан, — помрачнел друг, в защитном жесте скрестил на груди руки. — Я тебя сейчас ненавижу. Но, как ни странно, понял, что ты пытался все это время мне донести, — он стыдливо опустил голову. — Да, некрасиво. Но извиняться ни перед кем не буду. Это… как-то глупо.

Не дорос ты просто, Ден, еще. Не дорос. Признать и принести извинения за свои поступки и ошибки под силу только взрослым, сильным личностям.

— Дело твое. Все, тема закрыта. И еще, если услышу в сторону новой преподавательницы хоть еще одно бранное или оскорбительное слово, язык в жопу засуну. Без обид.

— Ага. Без обид, — буркнул сосед.

Одна проблема, самая легкая, вроде решена. Осталось еще решить остальные, левелом посложнее.

В комнату не пошел, завернул на аллею и, отдалившись на приличное расстояние от корпусов, присел под деревом, активируя связь.

«О! Ну, наконец-то, Риан, я с ума схожу! Что у тебя там такое творится?!»

«Чудо, я ненадолго. Как раз чтобы сказать, что все хорошо и ничего страшного не случилось. Расскажи мне быстренько, как ты, все нормально? Как добралась в университет?»

«Да нормально добралась, — несколько раздраженно отмахнулась Ульяна. — В отличие от тебя, судя по всему. Адриан, что произошло? Скажи уже наконец, я же переживаю!»

«Малыш, спокойно, не сейчас, правда. Поверь мне, о том, что я хочу тебе поведать, так просто не расскажешь».

«Адр-р-риан!»

«Все, чудо. Свяжусь с тобой вечером, не злись? Целую».

«Звездец!!!»

Горько усмехнулся, устало закрывая кистью лицо.

— Точно подмечено. Звездец тебе, Адриан.

Мне требовалось несколько минут абсолютной тишины. Тишины, чтобы переосмыслить, насколько с возвращением в АрхиО повернулась жизнь моя и временно несведущей о восставших из мертвых родителях сестры.

⚝ ⚝ ⚝

Ульяна

Зарывшись пальцами в волосы, шлепнулась на кровать, затем вновь подпрыгнула на ноги, ошалелой белкой заметалась по комнате. В АрхиО Адриан столкнулся с чем-то таким, что его неслабо дезориентировало, если не подкосило, я чувствовала это всем своим ведьминско-любящим существом. Меня потряхивало от дикого желания прямо сейчас открыть воронку и ворваться к супругу в университет, и только внутреннее чутье, стойко талдычащее, что этого делать не стоит, пока не стоит, останавливало от сиюминутного порыва.

Резко остановилась и развернулась к окну, потирая зудящие пальцы. До вечера я изойдусь на «говно», как порой говорила Ариадна. Но, прислушавшись к интуиции, ничего конкретного делать не стала. Адриан не оставил другого варианта, кроме как смиренно ждать. Однако от этого «смиренно» к горлу подкатывал протестующий комок.

Вот засранец, ну. Засранец же. Я ему еще… Не знаю что сделаю, но получит он у меня!

— Льян, — осторожно позвали тихим, но