Цена империи. Выбор пути - Игорь Аркадьевич Черепнев

видение в том, чтобы отдельно сделать специализированные заводы: один завод – мелкие калибры скорострельных орудий, которые будут востребованы для непосредственной поддержки пехоты, что-то типа орудий Барановского или Гочкиса. Отдельно производство полковых и дивизионных пушек, а также легких гаубиц. Завод по производству средней и тяжелой корпусной артиллерии. Думаю, вот тут гаубицы и пушки в шесть дюймов самое то будут. Только как решить вопрос с их транспортировкой по нашим направлениям? И отдельно завод для производства армейской артиллерия большого и очень большого калибра – мортир и гаубиц восемь-десять дюймов. Эти же орудия для установки на железнодорожные платформы.

– А как будем делать расчет потребности? – задает правильный вопрос Ванновский.

– Смотрите, господа. Сейчас наша сухопутная армия имеет около восьмисот тысяч человек, если я не ошибаюсь, по нашим планам мы увеличиваем в ближайшее время армию постоянной готовности до ста тысяч человек, это 200 пехотных, 30 стрелковых полков, плюс различные отдельные части, казачьи формирования. Всего 1300 батальонов пехоты, 800 эскадронов кавалерии. При приданной артиллерии. Всего миллион нижних чинов и 4000 офицеров. Это примерно 430 пехотных и 130 кавалерийских полков. Мы планируем перевести полки на трехбатальонный состав, а дивизии на трехполковой. Корпус будет включать две-три дивизии, армия – от четырех до шести дивизий. В каждом полку мы планируем две четырехорудийные батареи легких полковых пушек. Это идеал. В кавалерийском полку – одну батарею из четырех конных пушек.

– Это получается три тысячи четыреста сорок легких полковых пушек и пятьсот двадцать конных. И это только для постоянной армии мирного времени? – быстро посчитал в уме Ванновский.

– Вот именно, Петр Семенович! А еще резерв на всякие поломки, прочие непредвиденные обстоятельства.

– Понимаю, государь. А еще запчасти, ремонтные мастерские, боеприпасы, в конце концов! И еще мобилизационный резерв!

– Да, из расчета на четыре миллиона резервистов, которых еще надо подготовить! Как и двадцать тысяч офицеров, почти сто тысяч унтер-офицеров, их всех надо иметь в запасе! Я не говорю про боеприпасы, которые война пожирает, как Молох! Далее, считаем 120 дивизий – в каждой по дивизиону из двенадцати дивизионных пушек и легких гаубиц. 1440 тех и других. Конным сорока дивизиям по 240 дивизионных и гаубиц, надо только их сделать максимально облегченными. Пока корпусную не прикидывал потребности, но минимум около шестиста орудий в шесть и восемь дюймов. Думаю, примерно так, господа…

– По бедности нашей… – вздохнул Милютин.

До Кремля мы доехали молча.

Глава вторая

На суше и на море

Будущее народов и участь их решаются на океане, и потому военно-морская идея с вытекающей из нее обдуманной программой постройки однотипных боевых эскадр приобретает высшее мировое значение.

Борис Иосифович Доливо-Добровольский

Санкт-Петербург. Адмиралтейство

28 апреля 1884 года

ЕИВ Михаил Николаевич

– Я всех их нах… разгоню! Бл**ство! Гребаные придурки!

Эти последние три фразы стали финалом того очень большого петровского загиба, коим я попотчевал погоны под шпицем. Реально задолбали! Сколько было совещаний и решений принято! А они по-прежнему тянут одеяло каждый на себя и морочат голову своими бреднями, требуя внести изменения в судостроительную программу. Призрак крейсерской войны не дает им покоя! Противу британки, у которой броненосцев больше, чем у любого государства крейсеров будет. Объяснять им, что на этом этапе именно удары подводного флота будут прерывать морское судоходство, не буду. Это что метать бисер перед свиньями! Да и секретность… Значит, надо морской штаб переводить в Москву. Этих родственных душ покойного, но так и не ставшего генерал-адмиралом Алексея Александровича (о семи пудах высочайшего мяса) гнать со службы к чертовой матери! После первой части совещания я все-таки не выдержал и удалился в комнату отдыха, где дал волю чувствам. Выматерившись (кажется, адъютант заглянул ко мне и тут же выскочил, дабы не попасть под горячее), я почувствовал себя немного лучше. Звякнул колокольчиком, что за древность! Попросил кофе и коньяка. Смешал оба компонента в одинаковой пропорции во вместительной чашке. После первых пяти глотков полегчало.

Вот, понимаю я Петра Великого, который топорами головы рубил! Только не тем рубил, что надо было. Мздоимцам надо было… Хотя тогда вообще без кадров остался бы. Интересно, как с ними брат Костя справлялся? Неужто позволял запускать рыло в государственную кормушку? Тогда неудивительно, что флот высасывает из государства почти все деньги. Вспоминаю события Русско-японской войны, которой у нас тут не было и, очень надеюсь, что не будет. Во всяком случае, их партию мира с Россией мы стараемся поддерживать, и не только деньгами. Но ведь все равно там скоро вспыхнет! И мы совершенно не готовы к тому, чтобы противостоять кому-нибудь на море и в океане. Боевые корабли кто только нам не строил: британцы, французы, американцы. Свои оказывались куда хуже по качеству, даже в одной серии отличались друг от друга, шло строительство непозволительно долго, слишком многое зависело от поставщиков, от брони до радиостанций. Попов-то хорош! Мы в этом варианте истории смогли свой приоритет обозначить и закрепить. Но, сделав единичные образцы, он не стал заниматься производством, разработкой технологии, доведением до ума самой станции, у него научный свербеж в одном месте, мля, как тяжело работать с местными гениями! Штучный товар с такими мухами!

Сегодняшний срач случился из-за принятия новой кораблестроительной программы 1884 года. До этого урезанная программа 1881–1882 годов была выполнена, хотя и с огромным трудом. Я до сих вспоминаю спуск на воду крейсера «Дмитрий Донской». Сначала пришлось выдержать сумасшедший крик «как это возможно, чтобы на корабле не было парусного вооружения?» стерпел. В итоге, я помню, что модернизация этого крейсера включала и лишение его парусных причиндалов, что дало ему полтора-два узла скорости в плюс. Так что паруса сразу в минус, а мачта для флажных сигналов может быть небольшой, главное, не накосячить с радиостанциями. В общем, в день спуска «Дмитрия Донского» со стапеля были обнаружены заряды динамита, расположенные по левому борту корабля в его трюмах. Хитро была сделана система активации этой системы – она должна была прийти в действие с момента, когда корабль покинет стапель. Потом серия небольших взрывов, пробоины, в которые хлынет вода, и крейсер должен был завалиться и затонуть. Это отметились социалисты-революционеры. Один из них работал на верфи в качестве мастера, вот он и смог все «устроить». И только бдительность жандармов и строгое выполнение протоколов безопасности помогло избежать трагедии и позора.

Были построены четыре крейсера такого типа. На их вооружении было четыре восьмидюймовые пушки Бринка в 35 калибров в