Звездная абитура - Юнта Вереск

люди зашевелились, замотали головами — кто отрицательно, кто положительно. Мы втроем переглядывались, но потом Аля вдруг уткнулась взглядом в столешницу и замерла. Я посмотрела на стоящих в центре зала четырех руководителей.

Капитан Фреш пробегал взглядом по рядам абитуриентов. Деканы снисходительно поглядывали на будущих студентов (как минимум половина из присутствующих). Ката Сирт, чуть прищурившись, смотрела в нашу сторону. Мы сидели в полутьме, но мне казалось, что она буравит меня взглядом. Или не меня, а Малаба?

— Идеи, рождающиеся у мастеров, ученых и маэстро — это топливо прогресса. Мировой университет, часть которого является наша Академия, провозгласил, что каждое открытие совершается во время совместного поиска истины. Если вы не знаете арифметики, вам не одолеть геометрии. Если вы проходите мимо упавшего, вам не достичь звезд. Эгоист никогда не станет звездой. Ученые, гении, маэстро, мастера всегда стоят на плечах гигантов! Кто это сказал?

Обведя взглядом зал, капитан Фреш мотнул головой.

— Ну? Не верю, что не знаете!

— Ньютон, — тихо сказал кто-то.

— Да! — рявкнул капитан. — А кто такие гиганты?

— Гении прошлых веков? — снова раздался тот же тихий голос.

— Да. Гении. Мастера. Но этого мало. Будучи маленьким и физически слабым мальчиком Ньютон стал первым учеником в школе. Чтобы учиться в Кембридже, он подрабатывал камердинером, но при этом учился столь блестяще, что был удостоен стипендии, позволившей ему оплатить обучение. Когда он стал бакалавром, Кембридж закрылся из-за чумы. Сидя дома, Ньютон за два года разработал теории по математическому анализу оптике и закону всемирного тяготения. Позже он написал книгу, которую сегодня знает каждый из вас — «Математические начала натуральной философии». Но, увы, опубликовать ее не смог, так как своих средств у него не было, а Королевское общество перед этим опубликовало иллюстрированный трактат по истории рыб, истощив свой бюджет. И тогда Эдмонд Галлей, да, да, тот самый, комету которого вы все помните, опубликовал книгу Ньютона за свой счет… Обильнейшая переписка с крупнейшими физиками и математиками той эпохи позволила гению Ньютона объединить и подняться над общей массой более робких или не так далеко глядящих ученых. То же самое можно сказать и о любых других гениях науки. Без книг, лекций и обсуждений, без яростных споров и дружеского плеча, ни один ученый не смог бы стать гением.

Громкий голос капитана умолк, оставив в зале звенящую тишину. Казалось, что абитуриенты даже выдохнуть не могли. Уставившись глазами в пол, Фреш помолчал, а потом заговорил совсем тихо:

— Великий математик Перельман доказал гипотезу Пуанкаре, но отказался от получения очень большой по тем временам «премии тысячелетия». Почему? Да потому что математическое сообщество отвернулось от него, когда трое математиков предприняли попытку представить Перельмана плагиатором, который украл их решение. Позже они отказались от своих утверждений, но Перельман был оскорблен тем, что коллеги поверили этой клевете, даже не попытавшись разобраться. Он ушел с работы, забросил науку и впал в депрессию, заявив, что его коробит, когда в изоляции оказываются не те, кто нарушает этические стандарты в науке, а те, на кого возводится поклеп. Математик потерял веру в людей, а мир потерял великого математика. Кто от этого выиграл?

Он замолчал, и в зале повисла тяжелая тишина. Мне показалось, что предыдущая пауза наполнила зал воздухом, а эта словно выкачала воздух из помещения.

— Пока вы не осознаете, что все свершения достигаются только в команде, что дружеское плечо важнее всего, что великие открытия делаются в процессе командной работы, споров, опровержений, доказательств и взаимной поддержки, до тех пор вы рискуете повторить судьбу надутых болванов.

Капитан неожиданно хлопнул в ладоши, развернулся и ушел.

— Сейчас вы разойдетесь по своим кубрикам, — негромко заговорил, шагнув вперед, очкастый декан по биотехнологиям. — Мы расселили вас по восемь человек, полагаю, это не доставит вам проблем. Вы будете делить крышу над головой в течение недели. Теперь вот что. Время и здесь, на Церере, и на орбитальных станциях, установлено по земному Гринвичу. Сейчас двадцать один час. Даем вам полчаса на обустройство. В двадцать один тридцать ждем вас на ужин. В двадцать три часа отбой. Здесь небольшая гравитация, но все равно падающие с кроватей люди не дадут спать товарищам по кубрику. Начинайте немедля заботиться друг о друге. Подъем завтра в семь утра, через пятнадцать минут утренняя зарядка, в восемь завтрак, в девять ждем вас в этом зале. К тому времени мы примем решение о том, что с вами делать и стоит ли допускать до тестов. Разобраться с кубриками, санитарными помещениями, столовой и прочим вам помогут стажеры. Все понятно? Тогда до завтра.

Преподаватели развернулись и вышли через двери в задней части зала, где до этого скрылся капитан.

Мы, наконец, ожили. Этот очкарик все же сумел перевести нас на прикладные рельсы, и дышать стало легче.

От стен отделились тени, которых я раньше не замечала — это были стажеры.

* * *

Едва мы вошли в комнату, девчонки обрушились на нас с Алефтиной с упреками, что, если бы не мы, никто бы в Академии не узнал о крушении Малаба. Логики в их словах не было совершенно. Оправдываться и рассказывать о своем падении я не стала, но накричались мы хорошо.

Особенно старалась девица, представившаяся как Лян Лия. У нее вместо языка были ядовитые зубы, да и сама она напоминала змею: узкое костистое лицо в обрамлении желтовато-серых волос. Унять нас удалось только стюардам, которые погнали всех в столовую.

Там к нам за столик подсели Малаб и Фил — они оказались в одном кубрике и быстро разобрались, что оба уже знакомы со мной и Алей. Парни в их комнате тоже наехали на Малаба, но если мы обошлись словесной перепалкой, то мальчики умудрились подраться — двое против шестерых. Сумасшедшие. Фил теперь то и дело потирал кулаки — костяшки пальцев были разбиты в кровь.

Когда мы уже заканчивали ужин, подошел стажер и сказал, что Малаба, Алефтину и меня просят после ужина пройти в капитанский отсек. Не допив компота, мы двинулись за ним, оставив Фила отбиваться в одиночку от любопытствующей публики. Мы надеялись, что раз он не виноват в наших безобразиях, бить его не будут.

Пещеры, в которых расположилась Космическая академия, оказались огромными и разветвленными. До капитанского отсека мы добирались минут десять. В конце концов мы оказались в небольшом холле с полудюжиной дверей. Стажер открыл одну из них.

Капитанский отсек оказался шестиугольным помещением с