Древние Боги - Дмитрий Анатольевич Русинов

остановить саму смерть, наступающую из Проклятых Земель, и целыми ватагами, вооружённые кто топором, а кто и просто дубиной, вырванной из забора, становились под его руку. Он называл себя Валри Безродным, и благородства в его сердце было куда больше чем мужества в чёрных сердцах бояр и князей, запершихся в замке. Напрасно он посылал гонцов к Ольву Безглазому, нижайше прося мечи и копья, и хотя бы сотню ратников, чтобы они обучили его войско боевому строю. Все гонцы были жесточайше умерщвлены, и он не получил никакой помощи. Тогда он сам повёл своих людей на врага, и вот здесь, где мы сидим, много веков назад произошла битва, о какой теперь под страхом смерти запрещено вспоминать в Руссии. Кровь лилась рекой много дней подряд. Русы погибали сотнями, но и мутантов становилось всё меньше и меньше. Когда пал последний человек, тогда был убит и последний чёрный волк. Только тогда Ольв Безглазый рискнул выйти из-за стен замка, и посмотреть на свою опустошённую страну, где уже нельзя было встретить ни одного мужа от пятнадцати, до пятидесяти лет… И что же он сделал для своего народа, чтобы пополнить опустевшую казну? Несколько деревень он продал в рабство челманам, кахтам, и другим степнякам. Других обложил таким налогом, что скоро в стране начался голод, и найти в полях старую, прошлогоднюю, сгнившую репу, считалось настоящим счастьем. Тогда Руссия опустела на долгие годы, и всем казалось, что скоро прекратит своё существование весь Обитаемый Мир, но, мутанты были повержены, а человеку свойственно жить надеждой. Люди терпеливы, и трудолюбивы. Наши предки такими и были. Прошли годы, и в стране появились новые деревни, заселённые новыми, народившимися людьми. Народ проклял Ольва Безглазого, и тот скоро умер, подавившись куском мяса во время пира, а место, где пали воины Валри Безродного, так и не было известно до сегодняшнего дня.

Микон замолк. Молчали и виги, под впечатлением от услышанного, как заворожённые, смотревшие в огонь, весело пожирающего сухие сучья.

Рутгеру показалось, что среди установившейся тишины он расслышал шум битвы. Он услышал лязг мечей, крики умирающих, рычание чёрных волков, и ещё каких-то тварей, и поток их не прекращался, заполоняя собой все близлежащие долины.

– Ты забыл сказать, что эта былина под запретом, потому что Ольв Безглазый был предком Геннаха Солнцеликого, и унаследовал многие черты характера своего пращура.

Рус согласно кивнул, и посмотрел в глаза воеводы с благодарностью, будто хотел сказать спасибо за то, что тот избавил его от надобности говорить то, чего совсем не хочется произносить. Запрет на эту легенду давно отпечатался в сознании, и ему было нелегко поддаться уговорам, чтобы поведать её, и поделиться с северянами своими надеждами, отражающими надежды всего народа Руссии.

Микон вдруг вздрогнул, и с еле сдерживаемым волнением заговорил снова:

– В былине есть предсказание, что придёт никому не известный воин, станет во главе войска рабов, и свергнет ненавистного императора, чтобы занять его место. С тех пор в стране русов настанут счастливые времена, и уже никто не будет бояться за завтрашний день. Мой воевода, не ты ли тот воин?

Предположение бывшего сотника было лестным, и всё же Рутгер виновато, что не оправдывает его надежд, ответил:

– Нет, Микон. Я совсем не подхожу на роль предводителя бунта. Времена борьбы наступили, и возможно, что тот, кто поведёт рабов за собой, уже среди них, только пока не знает, что уготовила ему судьба. А ты, как я понял, готов взять в руки меч, чтобы пойти против императора, кому давал клятву на верность?

– Я – изгой, и Солнцеликий сам освободил меня от клятвы, приговорив к смерти. Моя жизнь принадлежит тебе, и если она понадобится, то можешь взять её в любой момент… – Тихо проговорил рус, воткнул клинок в землю, и опустился на одно колено, сложив грубые ладони на перекрестии меча.

– Встань. – Потребовал растерявшийся Стальной Барс. – Ты – друг, и такой же воин как любой из нас. Твоя жизнь принадлежит не только мне, а каждому, кого ты здесь видишь. Мы как стрелы в одном колчане, что невозможно сломать, никаким усилием, и нас ждёт одна судьба, определённая Бессмертным Тэнгри.

Воевода услышал треск ветки под тяжёлой поступью, и, повернув голову, увидел, как возвращаются из леса царь россов и Эррилайя.

* * *

Глава 24.

Лорд Сатвел с трудом вспоминал слова ярвиров, и пока говорил один из посланцев сильного и могущественного царя Маркуна, понял лишь половину из сказанного. Впрочем, в этой длинной и непонятной речи были обычные приветствия, и пожелания долгой, счастливой жизни, как того требует обычай. Несколько лет назад этот самый ярвир с большим удовольствием проткнул бы его своим изогнутым мечом, и с наслаждением смотрел бы, как из него по капле уходит жизнь.

Проклятье! Почему толмач не поберёг себя, и пал в засаде, устроенную вигами на дороге! Теперь вести переговоры о военной помощи было затруднительно, и всё же, возможно. Конечно, он вспомнит язык, каким когда-то владел, но, сколько времени это займёт, и сколько недосказанного он пропустит! В таких переговорах как эти, каждый взгляд, каждый намёк имеет значение. А с хитрыми ярвирами всегда нужно держать ухо востро!

Лорд с достоинством кивнул, и медленно, подбирая слова, что успел вспомнить, ответил:

– Владыка страны Лазоревых Гор тоже приветствует тебя, посланец далёкой Ярры, и спрашивает, была ли легка дорога, не встречались ли какие-нибудь опасности?

Ярвир оскалился, и чуть кивнув, приложив правую руку к сердцу, разразился потоком речи, понятую Сатвелом уже почти всю, и с облегчением кивнул, отметив про себя, что память не подвела его:

– Путь был не близкий, но спокойствие гонцов ничто не потревожило, если не считать того, что где-то в лесах на нас напали разбойники, убили двоих воинов, а одного тяжело ранили.

– Сейчас трудные времена. В стране Лазоревых Гор идёт война, и шайки черни наводнили все леса, чтобы спрятаться от гнева Владыки. Скоро они будут уничтожены, и на моей земле снова установятся мир и спокойствие.

Посол понимающе покивал головой, потом сделал удивлённое лицо, посмотрел по сторонам, словно потерял кого-то среди пёстрой толпы, теснящейся в расшитом золотом шатре, и осторожно, будто нащупывая что-то, боясь сделать неверный шаг, спросил:

– Я не вижу здесь Владыки Альгара. Что же с ним? Неужели заболел? И почему здесь так много наших соседей, воинов-перманов, от ярости каких в ужасе бегут все враги?

Ах ты, хитрая лиса! Ведь наверняка