Хроники Великих Магов. Абрамелин - Алексей Евгеньевич Аберемко

и донесений на поле боя, дружеского бахвальства и незлобивой перебранки с соратниками, воспитанной вежливости разговоров с матерью и гостями, можно просто приятно болтать. О чём угодно: о цветах, мыслях, погоде. Можно говорить о прошедших битвах. И тут не обязательно перечислять, скольких ты убил, и сколько крепостей пало под натиском твоих войск. Можно даже признаться, как было страшно, как был не уверен в победе. Даже когда темы заканчиваются, оказывается, можно говорить ни о чём, просто болтать. А ещё можно молчать, абсолютно не тяготясь отсутствием разговора.

Лишним будет говорить, что Клодетт стала частым гостем в Шато де л’Иль. К себе она не приглашала, пояснив, что живёт у дальних небогатых родственников, и это неудобно. Побив все рекорды быстрого ухаживания, Альбер уже через два месяца сделал виконтессе предложение руки и сердца. Обручение граф хотел назначить на Квазимодо115, но Клодетт попросила перенести ритуал ещё на неделю, чтобы не мешать два праздника. Мать же вообще считала, что свадьбы можно праздновать только осенью, когда собран урожай, а кто женится в мае, всю жизнь маяться будет. По этой причине венчание в церкви и саму свадьбу отложили до осени.

По словам Клодетт, близких родственников у неё не было. Во времена войны их поместье в Нормандии грабилось два раза, сначала англичанами, потом, французами. Родителей убили, но девочку они успели отослать в Отён, к троюродному дяде Груму, не так давно перебравшемуся туда из Англии. После войны доказать право на уже поделенное между соседями поместье не удалось, и Клодетт так и осталась жить у дяди. Дядя был не беден и давал за девушкой приличное приданое.

Свататься в дом к дяде Груму граф поехал верхом вместе со своими ближайшими друзьями, а в прошлом и соратниками, Клеменсом Бродбеком и записным балагуром Жерменом Паже. Дом дядюшки стоял в не самом престижном районе города, возле старого еврейского кладбища, и производил впечатление запустения. Нет, обстановка была вполне современной и модной, но как будто из одного времени, вроде, решили поставить пьесу, и ввезли в старый дом новые вещи. Из слуг были только два мрачных карлика. Да и сам дядюшка не производил впечатления весельчака. Даже если он пытался улыбнуться, губы растягивались в широкую полосу, не образовывая даже малейшую щель, лицо украшала такая гримаса, что собеседнику непременно хотелось, чтобы скорее вернулось обычное выражение.

По словам Клеменса Бродбека, беседа в доме дядюшки прошла как-то невнятно. Все чувствовали себя неуютно и стремились побыстрее завершить это действо. Даже Жермен не отпускал свои обычные шуточки. Только Клодетт была в хорошем настроении и весело щебетала. Сговорились, что обручение произойдёт в городской ратуше, через неделю. Там же накроют столы для гостей. Всё за счёт Грума. Венчание пройдёт после сбора урожая, осенью, в Соборе Святого Лазаря, свадьба – в замке Шато де л’Иль, уже за счёт новобрачного.

За невестой идут в приданое семейные драгоценности, вовремя вывезенные вместе с Клодетт из Нормандии. Дополнительно дядюшка даёт две тысячи флоринов116 и вороного скакуна арабской породы.

Отгремел праздник обручения, и невеста, вопреки возражениям свекрови, не дождавшись свадьбы въехала в Шато де л’Иль. На следующее утро молодой муж внезапно засобирался на конную прогулку, объездить нового жеребца. Взял с собой Жермена Паже, ночевавшего в замке.

К обеду всадники не вернулись. Посланные в лес слуги нашли тело Жермена, растерзанное каким-то зверем, скорее всего – медведем. Рядом лежал мёртвый конь. Ни Альбера, ни его коня обнаружить не удалось. В эту же ночь от горя скончалась старая графиня-мать. Клодетт стала хозяйкой и в замке, и в поместье, называясь графиней де Лиль. Никого не смутил тот факт, что венчание так и не состоялось. Постепенно были уволены старые слуги, появились новые. Аренда дядюшкиного дома в городе закончилась, и он тоже переехал к племяннице.

Всю эту историю вспоминал Авраам, ожидая хозяйку. Он долго изучал биографию графини, прежде чем сюда приехать. Не знал маг некоторых подробностей. Как понёс графа Альбера его новый конь, а опытный наездник не мог ни то, чтобы управлять животным, даже спрыгнуть с него, как будто его приклеили к седлу. Конь разогнался и прыгнул в реку. А там уже превратился в ужасного монстра и сожрал хозяина. Не знал граф про такую редкую в этих местах зверушку, как Келпи117. Не знал Авраам и того, как коня погнавшегося в погоню за другом Жермена нечеловеческой силы хваткой взял под уздцы непонятно откуда появившийся Грум. Всадник перелетел через голову коня, сломав при этом ногу, и смотрел, как Грум голыми руками разодрал горло коню. Потом дядюшка повернулся к Жермену и улыбнулся, посмотрев на вытащенный из ножен меч. Улыбнулся своей настоящей улыбкой, обнажив два ряда острых клыков. Не знал маг и того, как вечером в спальню к старой графине вошла служанка Клодетт, Джемайма.

Ожидание было достаточно долгим, чтобы дать понять гостю, что его визит не относится к первостепенным заботам хозяйки. Наконец, хозяйка появилась. Вернее сказать, Клодетт впорхнула в комнату. Сколько было лет графине никто не знал, были разные предположения от тридцати пяти до сорока с небольшим, но выглядела и двигалась она подобно юной девушке. Сказать, что вид, в котором появилась графиня, ошеломил Авраама, значит не сказать ничего. Он лишился дара речи, вскочил со стула, но ноги его не удержали, и маг рухнул назад, при этом умудрившись, промахнутся мимо сидения, оказавшись на полу. Получилось, что он смотрит на девушку снизу вверх. А посмотреть было на что! Если бы Клодетт появилась голой, она бы выглядела более прилично. Иногда женщины одеваются так, чтобы выглядеть максимально раздетыми. На графине не было платья! В том смысле, который вкладывают в это слово все воспитанные люди. Просторную небесно-голубую тунику из тончайшего полупрозрачного шёлка, едва скрывавшую колени, назвать платьем язык не поворачивался. При каждом движении лёгкий материал так облегал тело, являя взгляду то упругую грудь, то тонкую талию, то плавную линию бедра и ягодиц, на что мужской организм мага отзывался приятным томлением. Стройные ноги графини туго облегали шёлковые штаны! Этот чисто мужской предмет гардероба был ослепительно белым. Маленькие ступни были помещены в изящные зелёные туфельки. В тон к туфлям, голову венчала диадема, усыпанная крупными изумрудами. золотисто-рыжие волосы не были убраны в причёску, а свободно рассыпались по плечам и спине, опускаясь ниже пояса. Коралловые, явно подкрашенные, губки Клодетт надулись в гримасе притворного недовольства, глаза же при этом искрились сдерживаемым смехом. Было видно, что графиня довольна произведенным эффектом.