В бой идут одни оркобойцы - Михаил Леккор

убежден, к нам после их ухода нагрянет толпа. Крыша у такого рода ребят всегда есть. Не думаю, что Вадима так легко отпустили к нам. Мол, иди, подыхай. Шулер этот ничего не знал. Но те, кто его отправлял, должны понимать, куда сунули руку.

Дима, повеселевший с завершением «самогонного процесса», задумался. Фильмы про мафию он тоже смотрел. Однако одно смотреть, а другое — самому вляпаться.

— Ты не преувеличиваешь? — Негромко осведомился он.

Володя только скептически фыркнул:

— Ты не представляешь, какие деньги можно заработать на Зоне. Слышал, что он сказал о «настоящих деньгах». Уж государство зарабатывает не сто тысяч на печенке. Куда больше. Жить захочешь, за лекарство из нее отдашь и миллион… баксов, а не рублей. Здесь даже не золотые прииски, а алмазные. Причем неисчерпаемые. Лихие ребята просто так бизнес не бросают. Наше счастье, что здесь ничего не стреляет и не взрывается, а мы — оркобойцы.

Дверь открылось и из комнаты вышли Вадим и три остальных жмурика. Пьяному их товарищу было все равно, за исключением того, как добраться до ближайшего поворота и не упасть. А два более трезвых сеньора подозрительно косились на студентов, стоящих в коридоре. Их босс не смог подобрать выражения, до конца бы убедивших их в необходимости срочно убраться. Володя почувствовал, что Вадиму придется ой как нелегко при отчете своему шефу.

У Мишки мыслительный процесс не охватывал всей ситуации в целом. Он был человек приземленный и практичный.

— Вадим, — позвал он извинительно. Дескать, прошу прощения за задержку.

Вадим подошел к нему с вернувшейся на лицо веселой улыбкой.

— За мной должок, — сообщил ему Миша.

Вадим сообразил, о каком долге идет речь, но уклониться не смог. Мишка вроде бы и не сильно его ударил в живот, однако того унесло на пару метров.

Подельники Вадима были готовы броситься ему на помощь. Володя, нацелив трубу в лицо самого шустрого, заставил их отказаться от своего намерения. Вадима больше не били, а вступать в рукопашную с непонятными типами, слишком уверенно державшими в своих руках железки, опасно.

— Не бойтесь, мужики, для вас все завершилось, — пришел им на помощь Дима. — Забирайте шефа и мотайте отсюда.

— Что задумался, мозгов много? — Как можно более грубо спросил Володя шустрого, замершего в попытке решить вопрос — уходить без ответа или все же попытаться объяснить с помощью кастета студенту, на чьем пути он становится.

Его готовность пустить в ход металлическую палку стала решающим аргументом.

— Вставай, Коль, — шустрый подошел к «Вадиму» и помог встать.

«Вадим», кривясь от боли и недостатка воздуха, кое-как встал и заковылял, опираясь на его плечо. Следом, волоча пьяного, пошел второй.

— Надо навести порядок на вахте. — Дима посмотрел вслед за контрабандистами. — Как бы они не вломились сегодня ночью.

— Поживем — посмотрим, — Володя был не настолько пессимистичен. — Или, братья, мы дрогнем при первой же опасности?

Глава 11

Володя не ждал появления «мстителей» в эту ночь. Он спокойно проспал, завернувшись в ватное одеяло, до самого утра. Дима и Миша, которому передалось тревожное настроение друга, в отличие от него всю ночь поочередно дежурили и утро начали не выспавшись. Настроение от этого у них не поднялось.

— Сукин же ты сын, Володь, — с завистью сказал Миша, глядя на свежего, как огурчик, оркобойца. — Выспался под нашей охраной.

— Я вам говорил, этой ночью никто не нападет, — наставительно сказал Володя, заправляя кровать. — Вы мне не поверили. Кто виноват теперь, Пушкин?

— Лермонтов, — буркнул Дима. — Что делать будем? Они же могут в наше отсутствие забраться в общагу и такое натворить. Не ходить на занятия тоже нельзя.

— Сообщим Безматерных? — Миша посмотрел на друзей.

Лишь Володя по-прежнему остался невозмутим.

— Перво-наперво не надо суетиться, — наставительно сказал он. — Фильмов насмотрелись и паникуете. Мафия в городе не всесильна. Она только еще начинает осваиваться у нас.

— Комиссар Катанья, — не поверил в его оптимизм Миша, — так у тебя все просто.

— Хе, — хмыкнул Володя, — это вы усложняете себе жизнь. Для наших новых друзей в кавычках важно что? Расправиться с нами без особого шума, чтобы менты не стали сразу искать. Излишняя шумиха им ни к чему. С другой стороны, все студенты должны знать о гибели строптивых и покорно исполнять волю свыше. О чем все это говорит?

— О том, что ты голова. — Дима попытался погладить его по голове, не сумел и посетовал: — хорошо бы еще, кабы они стали действовать по-твоему.

Володя усмехнулся и внес предложение:

— Я пойду на учебу. Сегодня опять практикум у Калинина, вы помните?

Дима закряхтел от нерешаемой проблемы. Будь его воля, он осел бы в комнате, носа не показывая за пределами общаги. Только ведь невозможно. Безматерных, Калинин, свои же взбеленятся.

— Кстати, — прервал его размышления Володя, — как там наши алкаши?

— Бодуном маются, — хихикнул Миша.

— К нам разбираться идти не хотят?

— Кто? Большинство, наоборот, радо, что рассвет не начинается со стакана. Трое-четверо забулдыг не в счет. У них пока сил нет воду мутить. А замутят — я им по щелчку раздам — успокоятся.

— Идем учиться, — мученически скривился Дима, — доспехи обязательны.

— Не боись, Дим, мы тебе роскошную надгробную плиту подберем. Из мрамора закажем. — Обрадовал его Володя.

— Ну тебя. Бегом марш на завтрак.

Дима и Миша отсидели часы учебы словно смертники, ожидавшие выстрела спину в любой миг. Володя только посмеивался над ними. Он сам не мог объяснить, откуда у него твердая уверенность в их безопасности. Опять орк подсказывал?

После обеда, находясь в заведении Безматерных, парни успокоились. Уж в милиции карающая рука мафии их не настигнет. Не в Сицилии и Штатах, слава тебе, господи, живем.

Ужин их благополучно миновал. Дядя Вася, довольный успехами Володи, к удивлению всего состава ОВД и контрактников неожиданно объявил о церемонии вручения меча оркобойцу.

Меч вручался долго, со многими ритуалами, смутно напоминающие какие-то японские либо шаолиньские обычаи. Сам дядя Вася опоясался старым мечом, неведомо откуда полученным Безматерных. Оружию было лет триста, не меньше.

— Славный клинок, — сдержанно определил тренер, что при его постоянном скепсисе и сумрачном настроении являлось наивысшей похвалой. Безматерных на вопросы о мече не отвечал, держал