Инсургент - Владимир Максимович Ераносян

– И не сюрприз. Не заминированный. Так их учили. У него броник расстегнут и тело не изогнуто. Не на холмике, – комментировал Леон.

– В смысле? – не понял Ромео.

– Они так положили, чтобы к нему не боялись приблизиться. Снайпер работает, – заключил Леон. – Я работаю по-другому, на большой дальности и терпении. Но инструкции янки на Яворовском полигоне и канадцев в Урзуфе помню. Это «сыр» для «мышки».

Ромео почесал подбородок. Выглядело все именно так. И у морпехов уже были тяжелые «трехсотые». Приманка сработала… Вот почему парни не высовывались из руин девятой улицы.

– А ты снайпер, значит? – догадался Ромео, смерив Леона слегка презрительным взглядом.

– Дай СВД, увидишь, – уверенно ответил Леон.

– Чтоб меня потом под трибунал. Что я тебя вооружил, чтоб ты сбежал?

– Я не навязываюсь, но у меня к ним свои счеты.

– И какие же?

– Расплатятся, мне коллекторы не нужны, сам справлюсь. А тебе без меня не обойтись сейчас. Если быстро хотите вопрос решить, то нужно идти к дому и бросать эфку в окно, тут даже СВД не понадобится. Дай гранату, я все сделаю. Смотри, у него сектор обзора ограничен. Юг и центр улицы контролирует. Нашу сторону – не видит. Там наверняка пара. Одного «ананаса» вполне достаточно.

– Нет уж, приятель. Тебе «фенюшу» не дам, ты ж «укропитек бандерложий»! Сам пойду. А ты сиди здесь тихо и сторожи СВД.

Не говоря больше ни слова, Ромео снял кевларовый шлем, трофейный, и поправил черный берет. Заодно открыл горло, чтобы тельняшка была видна на пару полосок больше. Он заметил в этот момент реакцию на лице пленника, которого Ромео знал сутки, но тот почему-то вызывал доверие.

Нетрудно было понять значение этого горящего взгляда и едва уловимой мимики с сомкнутыми губами, отражающих не что иное, как чувство зависти. Однако доброй зависти.

…Перебежками от одной груды развалин к другой, за одну минуту Ромео оказался у нужного окошка. Приблизившись к нему, вальяжным напоказ, для зрителей, но вполне осторожным шагом, он подкрался к отверстию, оборудованному под огневую точку. Когда шел, то внимательно смотрел под ноги, ступая ботинками лишь на широкие плоские камни, дабы не задеть ничего трущегося, гремящего, хрупкого и стеклянного.

Сорвав чеку, он забросил гранату, дождался взрыва за стеной, и спустя секунду после него впрыгнул в то же самое окошко. Внутри было двое, Ромео «законтролил» обоих с тем, чтобы не рисковать, к тому же никакой эмпатии к устраивающим «мышеловки» с человеческой приманкой он не испытывал.

Завершив «зачистку» наверху, Ромео «на всякий пожарный» бросил в погреб еще один «ананас», и только после этого покинул дом тем же способом, что и вошел. Краем глаза, но с некоторой опаской он поглядывал в сторону своих, точно не зная, поощрят его за самоуправство или накажут… Сделал вид, что не заметил, сейчас его больше беспокоило другое – он все это время помнил о пленном, которому доверился, оставив без присмотра.

Морпехи оказались в помещении сразу после Ромео, а тот мгновенно растворился, ретировавшись в сторону уцелевшей хижины у берега на девятой улице. Причем уходил он не просто быстро, а стремительно. Никто бы, конечно, не стал его ни за что упрекать. Победителей не судят.

Ромео действительно бежал. Не то чтобы он сомневался в пленнике, но как в народе говорят: «Доверяй, но проверяй!».

Неизвестно, что напугало Ромео больше: то, что он увидел впереди, или то, что услышал сзади…

Зоркий глаз Ромео не подвел. Впереди на крыше лежал Леон с винтовкой СВД и целился в его сторону. Слух тоже пока обходился без контузий, как у некоторых сослуживцев, и не давал никаких сбоев. Сзади отчетливо раздавалось жужжание FPV-дронов, утяжеленных боеприпасами.

А вот выстрел в этом приближающемся рое, произведенный снайпером со стороны хижины, Ромео не расслышал, но обломок сверху и затарахтевший сломанными лопастями пропеллера ближний дрон, уже обреченный на незапланированное приземление, убедил Ромео в том, что главная для него опасность – все же дроны. И он инстинктивно побежал гораздо быстрее, иными словами, что было сил в сторону украинского снайпера, бывшего украинского…

Бежал он так, словно сдавал стометровку, и уже перепрыгнув изгородь их временного вместилища, как барьер на легкоатлетической дистанции, он едва не споткнулся о рыболовецкую сеть, лежащую на земле.

Дрон пикировал на него. Но внезапно сеть натянулась как тетива, превратив эту дырявую преграду в волейбольной сетку, принявшую на себя удар дрона. Боеприпас разорвался в воздухе только после того, как БПЛА отпружинило от сетки словно теннисный мяч. Никто не пострадал.

– Давай в дом! – крикнул Леон все еще бегущему Ромео, но тот не послушался, видно полагая, что третий БПЛА, окажись он в доме, влетит за ним в окно или в форточку. Он побежал прямо к реке, рассчитывая, что родная стихия укроет.

– Как знаешь… Хоть и морпех, но упрям как гусар! – выругался без мата Леонов и забежал в дом, закупоривая ставни.

Оператор третьего преследующего Ромео дрона, глядя на свой экран, действительно рассуждал, какая из двух целей приоритетнее. Но недолго. «Выбор» был сделан в пользу Ромео – тот находился на более-менее открытой и незащищенной поверхности, у песчаного берега не было никакой растительности.

Ромео нырнул в воду и понял, что совершил ошибку. Откуда он мог знать, что тут так мелко. Нырок в мелководье обернулся ударом рук и живота о дно и заметной спиной, на которую и пришелся прилет…

Все удивились, когда смертельно раненного в спину и затылок морпеха притащил санитарам его бородатый пленник. Странно было, что тот не убежал, а эвакуировал своего конвоира. Пленника после такого необычного поведения не приняли по полагающейся процедуре, не этапировали и не допросили. Отпустили под честное слово и дали адрес, куда явиться после сопровождения «трехсотого». Тот сам попросил, чтобы Леонов находился рядом.

Ромео, несмотря на наступающую агонию, продолжал говорить и логично мыслить. Весь путь до полевого госпиталя он, обессиленный от потери крови, изрешеченный осколками, вонзившимися в спину и в череп, думал о своей Юльке, не родившемся наследнике и случайном лекаре «с той стороны», который жгутовал его, перевязывал и тащил на своем горбу несколько километров, не зная, что будет с ним самим.

Перед тем как потерять сознание, а случилось это как раз в момент, когда санитары развернули носилки, Ромео, сжимавший в руке свой берет, протянул его Леонову.

– Я видел, как ты смотрел на берет, брат, – прошептал он из последних сил, стараясь