Дайте мне меч, и я переверну мир! Том 5 - Стас Кузнецов

с тазиком жаренных пузатых семечек. И пусть бы ныло простреленное колено, и груз прожитых лет давил на мысли какой-то почти физически ощутимой пустотой, но только не это вот всё. Эта ноша была для меня слишком тяжела…

Как жить с той ответственностью, которую проклятый мир, в который я совсем не просился, обрушил на меня? Не успел я в нём толком освоиться, прижиться, а меня уже наизнанку вывернули и натянули, как несчастную сову, на глобус. Как быть с теми, кого я не смог спасти?

В политике о таком цинично говорили — сопутствующий ущерб. Вот интересно, а политиканы с пелёнок умели так ловко оправдывать свои ошибки или этим искусством они овладевали постепенно? Ведь иначе можно сойти с ума от бремени тех решений, которые влекут этот самый сопутствующий ущерб ценою в чьи-то жизни.А может они и сходят с ума и всеми существующими мирами правят сумасшедшие.

Я споткнулся и едва не упал, получив ещё в догонку довольно ощутимый тычок в спину от делибаша. Я даже рассердиться на этого нехорошего человека сил в себе не нашел.

Лишь воспринял, как знак, что размусоливать эти темы не нужно, иначе я приду в никуда и окончательно утону в жалости к себе любимому.

Нужно было сосредоточиться не на том, что я не сделал, а на том, что я ещё могу сделать. А всё что я теперь мог — это не допустить новых жертв. Значит, Фил и Томаш не должны возвращать своим языкастым дамочкам их бусины.

Однако при этом нужно сделать так, чтобы у Рамира не возникло никаких подозрений на этот счет. Поэтому этим горе-любовникам придется провести в пылких объятиях своих подруг ещё одну, а то и несколько ночек. В том случае, если у Рамира возникнут претензии, всегда можно будет отговориться мужской слабостью, которая не позволяет этим двоим разбойникам отказать прекрасным дамам.

Нас завели в наши апартаменты, развязали повязки на глазах и оставили одних.

В общей зале после наших потешных боев уже всё было чин по чину. Даже перышка не осталось свидетельствовать о наших безобразиях, а разноцветные подушки, казалось, лежали ровно, в том порядке и месте, что были до того, как мы их раскидали.

Я тяжело опустился на софу. И только сейчас по-настоящему осознал, насколько сильно я измотан. Мысли путались, в ушах звенело, руки и ноги дрожали, а нужно было ещё столько всего сделать.

Главное просигналить остолопам, чтобы свои бусины не возвращали девчонкам.

Для наших переговоров нужно было создать подходящие условия. Я сосредоточился и стал прощупывать слежку за нами. И едва не застонал от отчаяния. За нами приглядывало аж десять делибашей.

То ли им Рамир велел усилить бдительность, то ли сами делибаши заподозрили что-то неладное. Надо заметить, что оснований для подозрений у них имелось предостаточно.

Вот только мне от этого было ни жарко, ни холодно. В моём состоянии я мог отключить одного, ну максимум — двух шпионов.

Я пожалел, что Томаш с Филом не знали азбуки Морзе. Сделал себе отметку, что надо будет их потом научить. Впрочем, это бы нам сейчас не помогло, так как эти двое не знали и того, что приказы не обсуждаются.

Я вновь стал просчитывать варианты. По два шпиона на каждую спальню и того –шесть делибашей, которые нас пока не видят.

Трое же следили непосредственно за общей залой. Однако между всеми десятью шпионами наверняка имелась связь и при отключке хотя бы одного, остальные это сразу просекут. Поэтому вариант вырубить трех шпионов, которые сейчас наблюдают за нами, я сразу отмел.

А вот то, что все трое находились со стороны вентиляции, было уже интересней. Значит, они просматривают помещение не со всех сторон и в комнате есть слепые зоны.

Если я встану лицом к софе, то буду стоять к делибашам спиной, и они не будут видеть, моих губ, а значит, опустив звуковой щит, можно будет сказать пару ласковых Томашу и Филу.

Оставалось только встать таким образом, чтобы это не выглядело подозрительным. Имелась у меня одна глуповатая идейка, тем и особо мне приглянувшаяся…

В дверь бесшумно просочились нукеры с дымящими чашами еды в руках и с вазами фруктов, стоящих у них прямо на головах.

— Мясо хорошо прожарено, как вы просили, — с такой приторной вежливостью заявил один из нукеров, что я тут же заподозрил, что нам в еду или плюнули или подложили мышьяка.

— То-то же, — по-хамски хмыкнул я, не выходя из роли тупого придурка, которому в любой ситуации кажется, что он пуп земли.

Нукеры поклонились и вышли.

Нужно было хоть немножко восстановить силы. Я проверил еду и, не обнаружив ни яда, ни человеческих испражнений заставил себя поесть. Пытаясь не думать о розовом слонике, который совсем недавно сожрал на моих глазах молодую девушку, я быстро проглотил безвкусную еду и, дождавшись, когда наедятся Фил с Томашем приступил к исполнению задуманного плана.

— Скукота! — деланно потянувшись, заявил я. — Давайте хоть в Крокодила сыграем что ли!

— Чего? — не понял Томаш.

— Игра такая, — пояснил я. — Нужно с помощью жестов и мимики показать слово, при этом нельзя его произносить вслух. Один показывает, а остальные должны угадать загаданное слово.

— Ну давай, показывай первый, — согласился Фил, от любопытства склонив голову слегка набок.

Томаш соглашаться явно не хотел, но против коллектива идти не стал, благоразумно промолчав. Хорошо, что хоть усвоил простую истину, что если ты плюнешь в коллектив, то коллектив утрется, а если коллектив плюнет в тебя, то ты утонешь.

Я встал и едва сразу же не рухнул обратно на софу. В глазах потемнело, ноги были деревянными, как ходули.

«Тряпка, соберись!» — мысленно велел я себе.

Подавил дурноту. Дошел до центра и развернулся на пятках спиной к шпионам.

Фил с Томашем выжидающе смотрели на меня с софы. Вот только лица у них были расфокусированы и слегка покачивались.

Я изобразил самое простое, что только сумел выдумать. Сложил пальцы щепоткой и сделал рукою волнообразное движение.

— Эфа — сразу же догадался Фил.

— Точно, теперь иди ты показывай, — с облегчением выдохнул я, возвращаясь обратно на софу, я прихватил кувшин с водой и опрокинул его в себя.

Фил встал на моё место. Какое-то время он просто стоял ничего из себя не изображая. Только вдруг как будто стал расти ввысь вширь, занимая собой всё пространство. Дунуло холодком. Мимика его стала терять