Жизнь в режиме отладки - Гизум Герко

голограмма — стилизованная аббревиатура «НИИ НАЧЯ», окруженная какими-то витиеватыми символами, похожими на руны или элементы неизвестного мне языка. Логотип не просто висел на экране — он медленно вращался, мерцал, как будто был живым, и от него исходило едва заметное, теплое свечение. Я даже на секунду подумал, что это какой-то хитрый 3D-эффект, но уж слишком реалистично все это выглядело.

Я протянул руку к мышке. Она оказалась чуть теплее, чем должна быть обычная пластиковая мышь, даже если компьютер только что включили. А когда я коснулся клавиатуры, чтобы ввести логин и пароль, которые действительно нашел на небольшой заламинированной карточке, то услышал тихий, едва различимый мелодичный звон, сопровождавший каждое нажатие клавиши. Звук был похож на перезвон крошечных колокольчиков или на что-то, что издают поющие чаши.

— Э-э-э… Игорь Валентинович, — я немного растерянно посмотрел на Орлова, все еще стоящего рядом с моим столом. — А что это за… спецэффекты?

Орлов усмехнулся.

— Это не спецэффекты, Алексей. Это, скажем так, наша местная специфика. Вся техника здесь, включая ваш компьютер, немного… модифицирована. Для стабильной работы в условиях повышенных фоновых полей и для защиты от несанкционированного доступа. Отключите звуковое сопровождение в настройках, если мешает. Вот тут, в основном меню.

«Повышенные фоновые поля»… «Немного модифицирована»…

Я понял, что мое погружение в этот «темный лес» не просто началось, а продолжается с нарастающей скоростью. Кажется, даже рабочий компьютер здесь был не таким уж и обычным.

Орлов еще раз пожелал мне удачи, напомнил, что если возникнут серьезные проблемы, я могу обращаться непосредственно к нему по телефону или внутренний мессенджер НИИ, и удалился в свой кабинет, оставив меня наедине с моим «модифицированным» рабочим местом и флешкой с «интересной задачкой».

Я глубоко вздохнул, пытаясь собраться с мыслями. Ну что ж, пора приступать. Я вставил флешку в USB-порт. Компьютер пискнул как-то особенно мелодично и тут же определил новое устройство. Я скопировал архив с данными на жесткий диск — процесс занял всего несколько секунд, хотя объем архива, судя по всему, был немаленьким. Еще одна «модификация» и «внутренние наработки»? Неплохо.

Распаковав архив, я открыл первые файлы.

Это действительно были огромные массивы чисел, бесконечные столбцы и строки, перемежающиеся какими-то непонятными логами и графиками, которые, на первый взгляд, не несли никакой осмысленной информации. Я попытался применить свои стандартные методы первичного анализа — построить гистограммы распределения, рассчитать основные статистические показатели, поискать выбросы и аномалии. Но данные вели себя очень странно. Они как будто сопротивлялись анализу, не поддавались привычной логике. Некоторые ряды значений выглядели как чистый «белый шум», абсолютно случайный и хаотичный. Другие, наоборот, демонстрировали какую-то сложную, но совершенно непонятную мне структуру, как будто это были зашифрованные послания или фрагменты неизвестного языка. Я пробовал различные методы фильтрации, сглаживания, пытался найти хоть какие-то корреляции между разными параметрами, но все было тщетно. Данные как будто издевались надо мной, постоянно ускользая, меняя свою структуру, не желая раскрывать своих тайн.

Я погрузился в работу с головой, забыв обо всем на свете. Время летело незаметно. За окном давно стемнело, в кабинете горел только свет моей настольной лампы и мерцали мониторы коллег, которые, видимо, тоже не спешили домой. Я то и дело поглядывал на их рабочие места — Анатолий Борисович сосредоточенно что-то кодил, бормоча себе под нос, Степан Игнатьевич с важным видом чертил какие-то схемы на огромном листе ватмана, Людмила Аркадьевна шуршала бумагами, изредка поглядывая на часы. Атмосфера была рабочей, но какой-то… напряженно-спокойной. Как будто все они занимались чем-то очень важным, но совершенно обыденным для них.

В какой-то момент я почувствовал, что голова начинает гудеть, а глаза слипаются. Я оторвался от монитора и потер виски. Сколько же я уже здесь сижу? Часы на компьютере показывали… девять вечера! Я даже не заметил, как пролетел весь день.

— Алексей, — раздался у меня за спиной спокойный голос Людмилы Аркадьевны. Я вздрогнул от неожиданности. — Вы еще здесь? Рабочий день, между прочим, уже пару часов как закончился.

Она стояла рядом с моим столом, и смотрела на меня с легкой, почти материнской укоризной, но в ее глазах я заметил и что-то вроде одобрения.

— Да… что-то я увлекся, — смущенно пробормотал я. — Данные очень… интересные.

— Это хорошо, что интересные, — кивнула она. — Но в первый день так перерабатывать не стоит. Голова должна быть свежей, чтобы всякая ерунда ее завтра не забивала. Тем более, вам еще домой добираться.

Она посмотрела на ключ, который лежал на моем столе рядом с памяткой с паролями.

— Ключ от кабинета, когда будете уходить, не забудьте сдать на проходной. Охранник там всю ночь дежурит. И свет выключите.

— Хорошо, Людмила Аркадьевна, спасибо, что напомнили, — сказал я. — Я еще немного, и тоже пойду.

Она кивнула, пожелала мне спокойной ночи и ушла. Я оглянулся — Анатолия со Степаном уже не было, кажется, они ушли чуть раньше, даже обменявшись со мной короткими прощаниями. Я остался в кабинете один. Тишина, нарушаемая лишь тихим гулом серверов за стеклянной дверью и едва слышным мелодичным перезвоном моей «модифицированной» клавиатуры. Я забыл отключить эффекты. И видимо уже привык к кним.

Да, пожалуй, на сегодня хватит. Голова действительно была перегружена информацией. Но это была приятная усталость. Усталость от интересной, захватывающей работы.

И я почему-то был уверен, что завтрашний день принесет мне еще больше загадок и открытий.

Я выключил компьютер — логотип НИИ НАЧЯ на экране погас, оставив после себя легкое фантомное свечение на сетчатке.

Собрал свои немногочисленные вещи, взял ключ и вышел из кабинета СИАП, не забыв погасить свет.

Коридоры института, вопреки моим ожиданиям, не выглядели пустынными и затихшими. Наоборот, во многих кабинетах все еще горел свет, оттуда доносились приглушенные голоса, гул работающего оборудования, какие-то непонятные щелчки и потрескивания. Казалось, что настоящая, самая интересная жизнь в НИИ НАЧЯ начинается именно тогда, когда обычные люди заканчивают свой рабочий день и отправляются по домам.

Проходя мимо одной из лабораторий с приоткрытой дверью — той самой, где утром Орлов упоминал эксперименты Отдела Квантовой Химии и Алхимических Трансформаций — я не удержался и заглянул внутрь. Там, в окружении каких-то невероятных приборов, похожих на гибрид химической установки и двигателя космического корабля, возилась та самая рыжеволосая девушка, которую я видел утром спорящей о трансмутации. Имени ее я пока не знал, но ее энергичная фигура и сосредоточенное выражение лица запомнились. Сейчас она была в защитном