Бремя власти III - Иван Ладыгин

островерхими шатрами. Капитан Долохов — мой адъютант в этой гротескной пьесе — стоял в полушаге сзади и слева, как положено. Он был облачен в практичный, но хорошо сидящий офицерский мундир. Его лицо было каменной маской профессионального солдата. Но я чувствовал его взгляд на своем затылке. Оценивающий. Настороженный. Острый, как стилет. После всего увиденного… Его уверенность в том, что перед ним стоял настоящий генерал Брусилов, должна была дать трещину. Но она пока держалась. Держалась железной дисциплиной, солдатской верой в приказ или просто страхом перед необъяснимым. До поры…

— Генерал, — резкий, отрывистый голос капитана прервал мои размышления. — Пленные собраны на указанной площадке. И… князь Шуйский доставлен. Ждем ваших приказаний.

Я кивнул, продолжая смотреть на Москву. Время пришло. Время неприятного. Грязного. Но необходимого. Война — не турнир, не поединок рыцарей на честном поле. Это грязный нож в подворотне, удар ниже пояса, психологический прессинг, ломающий дух сильнее пули. Выживание государства, моего шаткого трона, моей главной миссии — очистить этот мир от Скверны, — вот что висело на чаше весов! А честь? Честь — это роскошь для мертвых. Или для проигравших. Нам она была сейчас непозволительна.

— Привести их всех. Сюда. На этот холм, — сказал я ровным, командным тоном Брусилова. — И пусть артиллерия и маги-големоводы будут в полной готовности к немедленному открытию огня по моему сигналу. Сигнал — красная ракета. Или мой личный взмах руки.

Долохов щелкнул каблуками сапог:

— Слушаюсь, ваше превосходительство!

С этими словами он развернулся и зашагал прочь, отдавая приказы подбежавшим ординарцам.

Мне предстояло сыграть, пожалуй, самую отвратительную роль за все время в этой проклятой маске Брусилова. Роль генерала, превращающегося в палача. Роль провокатора, бросающего вызов целому городу. Я глубоко вдохнул тяжелый, насыщенный воздух. Запах гари от походных кухонь и недавних боев. Запах пота десятков тысяч мужчин. Запах страха, витавший над лагерем и над пленными. Запах машинного масла и раскаленного пара от големов. Запах теплой земли и пороха. Это был запах войны. Единственно реальный запах моего нового, кровавого царства. Царства, которое я должен был удержать любой ценой.

И уже через несколько минут грянул первый акт…

Они стояли передо мной на краю холма, спиной к Москве. Человек двадцать. Молодые, старые, в порванных, запачканных грязью и кровью мундирах ЛИР или дорогих, но изувеченных дворянских костюмах. Их руки были связаны за спиной. Глаза мерцали колодцами страха, ненависти и отчаяния. За ними, чуть в стороне, под усиленной охраной, стоял Шуйский. Его поддерживали два гренадера. Князь едва держался на ногах. Роскошный кафтан висел лохмотьями. Он смотрел в землю, избегая чужих взглядов…

Напротив, за простреливаемым полем, высились стены и башни Москвы. На них, на ближних крышах, виднелись крошечные фигурки — наблюдатели, солдаты, просто горожане. Весь город смотрел. И это было очень кстати…

Я подал знак главному боевому магу моего штаба — седому бородачу с медной пластиной на затылке. Ему когда-то разворотило половину черепа… Он кивнул и поднял посох. Вокруг меня и группы пленных воздух затрепетал, сгустился, заискрился синеватым светом. Мощный магический барьер — купол из чистой силы — сформировался, защищая нас от возможного выстрела снайпера или шального заклинания. Одновременно другой маг, специалист по звуку, вплел в барьер резонирующие руны. Его посох уперся в землю.

Пора.

Я сделал шаг вперед, к самому краю барьера. Долохов тенью следовал за мной. Я почувствовал, как магия звука обволакивает мои голосовые связки, усиливая их мощь в тысячу раз. Когда я заговорил, мой голос не просто грохнул — он прокатился. Как громовая волна. Как удар колокола размером с небо. Он накрыл поле, долетел до стен, ворвался на улицы Москвы, заставляя стекла дребезжать, а людей — хвататься за уши.

— Я — ГЕНЕРАЛ АРМИИ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ! АЛЕКСЕЙ АЛЕКСЕЕВИЧ БРУСИЛОВ!

Тишина, наступившая после этого грома, была оглушительной. На стенах замерли все фигурки.

— Я ПОКЛЯЛСЯ НА КРЕСТЕ И ЕВАНГЕЛИИ! ПОКЛЯЛСЯ ВЕЧНО СЛУЖИТЬ ВЕРЕ, ЦАРЮ И ОТЕЧЕСТВУ! СЛУЖИТЬ НАРОДУ РОССИЙСКОМУ! — Я выдерживал паузы, давая словам врезаться в сознание. — НО ВИЖУ НЫНЕ — ВЕЛИКИЙ БЕЛОКАМЕННЫЙ ГРАД МОСКВА, СЕРДЦЕ ЗЕМЛИ НАШЕЙ, ОСКВЕРНЁН! ОН В РУКАХ ПРОКЛЯТЫХ ПРЕДАТЕЛЕЙ И УЗУРПАТОРОВ! В РУКАХ СБРОДА, ИМЕНУЮЩЕГО СЕБЯ ЛИБЕРАЛЬНОЙ ИСТИННОЙ РОССИЕЙ!

Я видел, как некоторые пленные передо мной вздрогнули. Шуйский поднял голову, его единственный открытый глаз замер в ужасе. По стенам Москвы пробежал ропот.

— ИХ ГЛАВАРИ — КНЯЗЬ ВЕРЕЙСКИЙ И ЕГО ДОЧЬ СОФИЯ! ИХ ИДЕОЛОГ — БЕЗРОДНЫЙ ПРОХВОСТ ЛУНАЧАРСКИЙ! ИХ ПОСОБНИКИ — ВСЯКИЕ ИЗМЕННИКИ, ПРОДАВШИЕСЯ ЗА ИНОЗЕМНОЕ ЗОЛОТО ИЛИ ОСЛЕПЛЁННЫЕ ЛЖИВЫМИ ОБЕЩАНИЯМИ! — Я вложил в голос всю мощь, всю ярость, всю холодную убедительность, на которую был способен. — Я ТРЕБУЮ! СЛЫШИТЕ МЕНЯ, МОСКВА! Я ТРЕБУЮ, ЧТОБЫ ЛЮДИ ОДУМАЛИСЬ! ЧТОБЫ ВЕРНЫЕ СЫНЫ ОТЕЧЕСТВА ВЫДАЛИ МНЕ ЭТИХ ЗМЕЙ! ПРИНЕСЛИ МНЕ ИХ ГОЛОВЫ НА БЛЮДЦЕ! А ДЛЯ ДОКАЗАТЕЛЬСТВА СЕРЬЁЗНОСТИ МОИХ НАМЕРЕНИЙ…

Я обернулся и резким жестом указал на группу связанных пленных.

— Я ПРИВЁЛ ВАМ ПОДАРОК! ВОТ ОНИ! ЗНАТНЫЕ СЫНЫ МОСКВЫ И РОССИИ, СЛЕПО ПОШЕДШИЕ ЗА ПРЕДАТЕЛЯМИ ИЛИ ЗАСТАВЛЕННЫЕ СИЛОЙ! НАЗОВИТЕ СВОИ ИМЕНА! ПУСТЬ ВЕСЬ ГОРОД УСЛЫШИТ, ЧЬЯ КРОВЬ ЗДЕСЬ СЕГОДНЯ ПРОДАЕТСЯ!

Повисла густая, смолянистая тишина. Пленные переглянулись, некоторые заплакали, другие попытались выпрямиться, глотая слезы унижения. Один, молодой, с орлиным профилем, но в разорванном студенческом мундире, вдруг выкрикнул, превозмогая страх:

— Я князь Игорь Безухов! Сын князя Петра Безухова!

Его крик, усиленный магией, прокатился над полем.

И тут прорвало плотину:

— Граф Михаил Строганов!

— Барон Артур фон Клейст!

— Андрей Карамзин! Сын сенатора!

— Павел Оболенский!

— Студент Императорского Технического Училища Фёдор Жуков!

— Купец первой гильдии Семён Романов!

Имена, фамилии, титулы. Знатные, громкие, известные в Москве да и на всю Россию. Каждое имя вонзалось, как нож в спину, защитникам города. Каждое имя звучало криком отчаяния и приговора. Я видел, как на стенах началось движение, как некоторые фигуры отшатнулись, услышав знакомые имена. В городе, наверное, начиналась паника.

Когда последний пленный, старый полковник с седыми усами, хрипло представился, я снова шагнул вперед. Голос мой стал тише, но магия звука сделала его еще более пронзительным и ледяным.

— СЛЫШИТЕ, МОСКВА? СЛЫШИТЕ, ЗНАТНЫЕ СЕМЕЙСТВА? ВАШИ СЫНОВЬЯ, ВАШИ МУЖЬЯ, ВАШИ БРАТЬЯ ЗДЕСЬ! НА КРАЮ ПРОПАСТИ! Я ТРЕБУЮ ОТ ВАС ТОЛЬКО ОДНОГО! — Я выдержал драматическую паузу. — ВЫДАЙТЕ МНЕ ВЕРЕЙСКИХ! ВЫДАЙТЕ МНЕ ЛУНАЧАРСКОГО И ЕГО ШАЙКУ! АТАКУЙТЕ ИХ СЕЙЧАС ЖЕ! ПРИНЕСИТЕ МНЕ ИХ ГОЛОВЫ!

Напряжение достигло предела. Казалось, весь город замер,