Змея сновидений - Вонда Нил Макинтайр

– Возможно, это пригодится Ао. Если я не буду слишком навьючивать его, он сможет дойти до Горной Стороны?

– Конечно, ты ведь можешь ехать на своей красотке серой.

Снейк ужасно жалела, что ей вообще пришлось ехать на Бельчонке верхом. Обычно она никогда не делала этого. Она никуда особенно не спешила и вполне могла идти пешком, а Бельчонок вез саквояж со змеями и ее скарб. Но после того как она покинула лагерь Аревина, укус песчаной гадюки напомнил о себе с новой силой – тогда как она думала, организм уже полностью поборол яд. Снейк собиралась ехать верхом на Бельчонке только до тех пор, пока не пройдет это отвратительное головокружение, мерзкое ощущение, что она вот-вот потеряет сознание; но, сев в седло, она вдруг действительно лишилась чувств. И пони покорно тащил Снейк, лежавшую без чувств у него на холке, через всю пустыню. И только когда он начал припадать на ногу, Снейк очнулась от звякающего звука сломанной подковы.

Снейк погладила Бельчонка по морде:

– Мы выйдем завтра, как только спадет жара. Так что весь день в нашем распоряжении – и я посвящу его вакцинации. Если люди придут ко мне.

– Мы придем, дорогая, многие придут. Но почему ты покидаешь нас так скоро? Пойдем вместе с нами. До нашего селения столько же пути, что и до Горной Стороны.

– Мне нужно попасть в Город.

– В это время года? Теперь уже слишком поздно для такого путешествия. Тебя застигнут в пути бури.

– Не застигнут – если я не буду попусту терять время.

– Детка, дорогая, ты просто не представляешь себе, на что ты идешь. Ты не знаешь, какие они – эти бури.

– Я представляю. Я выросла в горах. И наблюдала, как они свирепствуют внизу, в пустыне, каждую зиму.

– Смотреть с вершины горы – это не то, что оказаться в самом сердце бурана, – заметила Грам.

Бельчонок повернулся и галопом помчался к табуну лошадей, дремавших в теньке. Снейк вдруг рассмеялась.

– О чем ты смеешься, малышка? Скажи мне.

Снейк посмотрела сверху вниз на согбенную годами старую женщину с ясными и проницательно-острыми, как у лисицы, глазами.

– Я поняла, с какими из лошадей ты его повязала.

Грам покраснела под глубоким загаром:

– Детка, я не собиралась брать с тебя за него плату. Просто я думала, что ты не станешь возражать.

– Успокойся, Грам. Я совершенно не возражаю. Уверена, что и Бельчонок тоже. Но боюсь, тебя постигнет разочарование, когда придет срок жеребиться.

– Он слишком хорошо воспитан, однако знает, что делает. Я просто обожаю пятнистых лошадок, особенно леопардовой масти. – У Грам уже была одна такая пятнисто-леопардовая, предмет ее гордости: белая, в мелких черных пятнышках по всей шкуре. – А теперь я хочу, чтобы у меня были и полосатенькие. Они будут прекрасно смотреться рядом с пятнистыми.

– Я рада, что тебе нравится его масть. – Снейк пришлось немало повозиться, чтобы особый вирус инкапсулировался в нужный ген. – Но я не думаю, что у тебя будут от него жеребята.

– Почему? Я же сказала…

– Конечно, он может нас всех удивить – я очень надеюсь на это, ради тебя. Но боюсь, он стерилен.

– Вот оно что, – протянула Грам. – Плохо дело. Но я понимаю. Ведь он происходит от лошади и полосатого ослика, мне как-то доводилось слышать о таких.

Снейк не стала спорить. Хотя объяснение Грам было по сути неверно. Бельчонок вовсе не был гибридом – не в большей степени, чем прочие лошади Грам, разве что за исключением одной редуцированной генной пары. Но Бельчонок был невосприимчив к яду Дымки и Песка, и, хотя причина была совершенно иной, результат мог оказаться тем же: Бельчонок был неспособен произвести потомство, как и мул. Его иммунная система была столь эффективна, что, возможно, отвергала гаплоиды, сперму как инородные клетки и уничтожала их.

– Знаешь, детка, я видела мула, который был прекрасным производителем. Это случается иногда. Возможно, и мне повезет.

– Возможно, – отозвалась Снейк. Способность Бельчонка с его иммунной системой к оплодотворению была, по существу, не менее вероятна, чем возможность существования фертильного мула. Так что Снейк не ощутила угрызений совести от своего осторожного предположения – ведь она не обманывала старуху.

Снейк вернулась в палатку, достала Песка из его отделения и сцедила яд. Он не сопротивлялся. Затем, держа его у самой головы, она осторожно раскрыла ему пасть и влила в глотку пузырек катализатора. С ним вообще было легче работать, чем с Дымкой. В отличие от нее, он мирно свернется во тьме саквояжа, такой же, как и всегда, и будет дремать, пока его ядовитые железы станут вырабатывать сложный химический бульон, состоящий из целого набора протеинов, антител, предназначенных для выработки иммунитета от местных заболеваний, а также стимуляторов иммунной системы. Целители использовали гремучих змей уже давно – гораздо дольше, чем кобр, и, по сравнению с Дымкой, Песок, с целым десятком предшествовавших поколений и сотнями гентетических экспериментов, был гораздо более адаптирован к катализаторам и их воздействию на змеиный организм.

Глава 5

Утром Снейк сцедила содержимое ядовитых желез Песка в бутылочку для сыворотки. Она не могла использовать непосредственно его самого, поскольку каждому вакцинируему требовалось лишь микроскопическая доза сыворотки. А Песок своими зубами введет слишком много и слишком глубоко. Для вакцинации Снейк обычно использовала инокулятор – специальный инструмент с кольцом острых, как иголки, выступов, которые вводили вакцину непосредственно под кожу. Она положила гремучую змею обратно в саквояж и вышла из палатки.

Люди из соседних лагерей уже начинали подтягиваться – взрослые и дети, представители трех-четырех поколений каждой семьи. Первой в очереди стояла Грам со своими внуками. Их уже было семеро, начиная со старшей, Поли, до ребенка лет шести – той самой девчушки, что чистила седло Быстрой. Они не все являлись непосредственными потомками Грам, поскольку ее семья имела весьма сложную и разветвленную структуру. Дети сестер и братьев ее давно умерших партнеров, дети ее сестры и дети родственников партнеров сестры тоже на равных основаниях считались внуками Грам. Не все пошли с ней – только те, которые считались ее учениками, кандидатами в будущие каравановожатые.

– Ну, кто первый? – бодро спросила Снейк.

– Я, – ответила Грам. – Раз я сказала, значит, так и будет. – Она покосилась на сборщиков мусора, стоявших живописной толпой немного поодаль. – Смотри, смотри хорошенько, Ао! – крикнула она тому оборванцу, что просил у Снейк ее испорченное имущество. – Ты сам увидишь, что со мной ничего не случится. Это