Соблазнение киборга - Грейс Гудвин

Но не слишком. Никто из них не посмотрел на Линдси с жаром. У них к ней не было абсолютно никакого сексуального интереса. Любопытство, возможно, к женщине, которая прибыла вразрез с протоколом.

Я наблюдал, как моя пара стала задавать им свои вопросы. Она хотела знать все о каждом воине. Где он родился. Где ходил в школу. Почему пошел добровольцем во Флот Коалиции и как случилось, что закончил здесь. В аду.

Моя гордость выросла, когда она уговорила мужчин рассказать об ужасах, о которых никто не вспоминал с охотой. Если Кристин была хороша в запугивании людей и заставляла отвечать их на свои вопросы, то Линдси была мастером в вытягивании из них их же секретов. Они рассказали ей все, плача, описывая их пленение и пытки в деталях, пока она смотрела на них этими широкими, сочувствующими глазами.

Она слегка прикоснулась к ним. Ладонью к запястью или плечу. Она прикасалась к ним, держала их руки в своих, успокаивала их… и я позволял это, потому что я видел в них то же самое, что чувствовал я, когда она прикасалась ко мне.

Умиротворение. Принятие. Надежду, там где ее не могло быть.

Когда она закончила, они выстроились в тихий ряд, даже тише, чем были. Возможно с чувством облегчения от того, что их истории будут рассказаны. Это потому что она человек и они поделились всем, что она поймет? И хотя история каждого отличалась, основа была одна и та же: прибыли с Земли, сражались и были в плену. Их пытали. Они сбежали. Их привезли сюда, чтобы они жили в подобии комфорта, который они заслужили.

Они не отличались, потому что они были с Земли. Нет, моя история была такой же, почти идентичной. Возможно схожей как с Приллонскими, так и с Атланскими. То, чем они поделились, было достаточным для нее? Станут ли истории мужчин тем, что ей было необходимо для людей на Земле? Будет ли этого достаточно, чтобы отправить обратно, без ее возвращения?

Была ли история причиной, почему она была непреклонна по поводу своего возвращения домой? Нет, для нее Земля больше не была домом. Дом был со мной. Я ходил туда обратно, глубоко дыша.

Реззер вышел вперед и сел на стул для интервью, подставляясь под ту же очередь вопросов.

„Что ты делаешь, Резз?“ − спросил я, озадаченный. Он был не с Земли. Совсем не оттуда.

Он перевел взгляд с меня на мою пару и провел своей огромной рукой по голове: „Расскажу правду. Они должны знать, что здесь творится. Нам нужны воины, чтобы сражаться. Нам нужны невесты. Земля должна внести свою лепту“.

Резз и Линдси нашли общий язык, пока она расспрашивала его о его родной планете Атлан. Он частично перешел в режим зверя для нее, показал кто он. Показал ей правду.

Моя пара была как магнит для вытягивания правды. Было очевидно, что никто не мог противостоять ее соблазну, мягкой защите и пониманию, которые обещали ее зеленые глаза.

Резз был последним и плечи Линдси опустились, когда она задала ему последний вопрос. Солнца сели и комната потеряла свое теплое свечение. Внутренний свет был слишком резким и чересчур ярким. Она не встретилась со мной глазами и я чувствовал, что она расстроена. Эмоционально вымотана. Она потянулась за оборудованием, ее движения были неловкими. Бесполезными.

Я подошел к ней сбоку, погладил ее: „Давай я сделаю это за тебя, пара“.

„Не“. Пауза. „Называй“. Пауза. „Меня“. Пауза. „Так!“ Она дернула камеру из дока и та отлетела, потянув ее за собой. Я поймал ее до того, как она упала и притянул к своей груди. Слезы лились по ее лицу, я жестом махнул Кристин, Реззу и другим, чтобы они отошли. Они быстро отреагировали и тихо уселись за столом в дальнем углу комнаты. Она уважала их эмоции, они уважали ее.

„Шшш. Я держу тебя“, − я предлагал ей утешение, но она упиралась. Я хотел дать его ей, держать ее, пока она придет в себя.

„Я не знала. Я понятия не имела, что тут происходит“, − она рыдала, часы боли, которые она только что разделила с ранеными воинами очевидно прорвались наружу. Она плакала на моей груди, обхватив меня руками и крепко вцепившись, будто нуждаясь во мне.

Я держал ее и дал ей поплакать, щекой прислонившись к макушке с ее шелковыми волосами. Это было честью, великой привилегией быть ее, быть ее защитником и успокоением. Ее нежное сердце и явное беспокойство за моих братьев по оружию заставили влюбиться в нее еще больше. Она была добром и светом, надеждой и исцелением. Она прикоснулась к недосягаемому. Держала их за руки. Предложила им утешение, когда его почти не было на этой богами забытой планете. Она не могла решить их проблем, но она могла их выслушать их с уважением.

„Мне не следовало соглашаться на эту глупую работу“, − ее шепот был тихим, но яростным.

Никогда не брать эту работу? Какого черта это значило? Она не хотела быть здесь? Она никогда не хотела приезжать на Колонию. Встретить меня. Быть со мной.

„Тогда зачем?“ − спросил я.

„Я… − она отодвинулась от меня, вытирая щеки онемевшими пальцами, − неважно. У меня болит голова“.

Если ей нездоровится, я позабочусь о ней. Это простое доказательство того, что я дорожу ею: „Тогда я отнесу тебя в медицинский блок“.

„О, нет“, − она попыталась отстраниться, но я не выпустил ее из кольца своих рук.

„Я не имела ввиду…“

„Я настаиваю“, − если моей паре больно, доктор вылечит ее. Я поднял руку и движением показал своей группе подойти ближе. Они поднялись, и тихо подошли. „Я должен отнести Линдси в медицинский блок. Пожалуйста, убедитесь, что это оборудование доставят в мои апартаменты для Линдси“.

„Конечно, босс“, − сказала Кристин.

„Когда мы вернемся к охоте? − спросил Реззер, уперевшись руками в бока, − сенсоры засекли движение в секции пять дважды за последние шесть часов“.

Для меня это было новостью и было необходимо принять решение. С тех пор как мы обнаружили лазутчиков Улья на Колонии и предатель Краэл стоил нам полдюжины воинов, включая Капитана Брукса с Земли, мы установили дополнительные сенсоры, особенно в природных пещерах, которые проходили под базой. Каждая зацепка должна быть расследована, даже если моя пара сейчас была со мной.

Мы не могли позволить себе потерять больше