Соблазнение киборга - Грейс Гудвин

Мы были во второй комнате медицинского блока. Хотя в другой находились несколько докторов и технических специалистов, Рэйчел потребовала это место для приватности. Теперь я понимала, почему она хотела этого. Она перешла на шепот, взяв маленький белый кусок ткани и вытирая мне глаза, прошептала: „Почему ты здесь?“

Я сделала глубокий вдох. Затем выдохнула. Мое чутье решило ей довериться. Мое сердце заговорило до того, как мозг успел подумать. Была в Рэйчел что-то грозное, что-то сильное. Я доверилась ей, чтобы она помогла мне.

„Мой сын. Его зовут Уайт и ему четыре“.

Ее темные глаза округлились: „У тебя есть сын?“

Я задохнулась от рыдания и сделала глубокий вдох, стараясь вместе с воздухом втянуть силу: „Немногим больше ,чем три месяца назад, мы попали в аварию. Я отделалась только синяками и ссадинами, но даже в своем кресле, Уайт пострадал. Его всего переломало. Они подлатали его, сделали пару операций, но не смогли исправить все. Пластина роста была повреждена и началось раннее сращение. Его нога перестает расти. Они хотят сделать операцию, чтобы попытаться помочь, но надежды почти нет“.

Рэйчел оставалась безмолвной, пока я говорила.

„Ему еще нужна операция. Кроме тех, что у него уже были. И если они не смогут устранить проблему, ему придется делать операции и костную пластику, пока он растет всю оставшуюся жизнь. Моя дерьмовая страховка отказала в операции как в медицинской необходимости, хотя это полный бред. Я стараюсь это обжаловать, но… денег нет“, − я рассмеялась, но в этом звуке не было радости, только безысходность. Я посмотрела ей прямо в глаза и добавила: „Нет денег, даже чтобы заплатить уже за проведенные“.

„И Сенатор предложил тебе много денег, чтобы приехать сюда и получить эту историю?“

Я кивнула: „Да. Достаточно, чтобы позаботиться о Уайте. И я не могу остаться здесь. Я не могу быть невестой, парой. У меня есть сын. Я мать, − мои плечи тряслись, но я сдерживала плач от боли внутри. − Киль замечательный. Потрясающий. Боже… я не могу описать“, − я заикалась, но Рэйчел кивала. Она понимала тягу к парам, тем более, что у нее их было двое. Двое! Она знала, чего мне будет стоить этот отъезд. „Я просто не могу оставить сына! Даже ради него“.

„Твой сын. Без операций он станет калекой на всю жизнь?“

Я кивнула, слезы потекли по лицу в безмолвной агонии. Теперь, когда я поделилась правдой, я не могла сдержать боль: „Я хочу денег, но… но эту ReGen штуку я хочу больше“. Я подняла устройство, которое выглядело как волшебная палочка. Взмахнула ей. „Это исцелит его. В считанные минуты“.

Я соскользнула со смотрового стола и поборола слезы. Я смотрела Рэйчел в глаза и держала палочку поднятой между нами: „Мне нужно идти. Отвезти это к нему. Вылечить его. Я не переживаю об истории. И никогда не переживала“.

„Они будут ждать тебя, − сказала она. „Ждать историю. Видео, аудио. Они не заплатят тебе без этого“.

„Мне не нужны деньги! − закричала я, размахивая палочкой. − Мне нужно это“.

„Я даю тебе палочку и придерживаюсь твоей легенды?“

Да, она защищала. Была проницательной. И до смешного осторожной. Я не могла ее винить, только не после того, что произошло с ней на Земле.

„Мне придется им что-то дать, − мой голос дрожал. − Они навредят ему, если я этого не сделаю“.

„Милые люди“, − Рэйчел внимательно меня изучала, но не выхватывала палочку. Подойдя к стене, она провела пальцами по черному глянцу. Он ожил всеми видами цветов и слов, форм и чисел. После нескольких таких движений, появился экран, на котором отображался логотип Программы Межгалактических Невест.

„Я не собираюсь быть невестой“, − сказала я.

„Тебе и не нужно. Ты уже пара Киля“.

„О Боже, − пробормотала я, мое сердце разбивалось снова и снова. − Киль“.

Она отвернулась от экрана на стене и встала лицом ко мне. „Ты вернешься на Землю, к своему сыну Уайту и бросишь свою меченую пару?“

„Он может полететь со мной?“

Оа помотала головой: „Нет. Земля не принимает даже своих солдат, которые были заражены технологиями Улья. Они никогда не согласятся позволить пришельцу жить там. То есть, Киль, никогда не сольется с толпой“.

„Может ли Уайт жить здесь? Может Максим или Прайм, о котором вы говорите, получить разрешение для Уайта жить здесь?“ Я хваталась за соломинку, но возможно был какой-то шанс, что мы сможем жить все вместе. Я знала правила, но надеялась, что одно можно отменить… для меня.

„Нет, − она прикусила нижнюю губу, ее глаза наполнились слезами в явном проявлении сопереживания, − это Земное правило, не Коалиции. Они позволят взрослому человеку принять решение и стать гражданином другой планеты или отказаться от гражданства. Но ребенок? Нет. Им не позволено принимать такого решения, пока они не достигнут совершеннолетия. И никакому взрослому не позволяется принимать его за ребенка“.

Она убила во мне последнюю надежду: „То есть я в пролете. Я должна выбирать между Килем и своим сыном“.

„Да, − она смахнула слезу с щеки, − похоже, что так. Ты сделала свой выбор. Ты действительно желаешь бросить свою пару, чтобы вернуться к своему ребенку?“

„Не похоже, чтобы у меня был выбор“, − слова слетели шепотом с моих губ.

„Он у тебя есть, − Рэйчел закрыла глаза и держала их так несколько долгих секунд, будто моя боль была ее собственной. − Это ужасное решение, но выбор есть. Ты уверена? Может мы можем что-то придумать?“

Я чувствовала, как вес этого вопроса давит на меня. Будто слон. Тяжелый и давящий меня как жука. Я должна выбирать между единственным мужчиной во вселенной для меня и своим сыном. Я не могла выбрать обоих. К моему выбору не должно возникать вопросов. Хотя я буду чувствовать себя так, будто мне оторвали руку, оставляя Киля, Уайт нуждался во мне больше.

„Я не могу оставить его одного. Я не могу отказаться от него, − слезы опять покатились и я зарыдала. − Он мой малыш. Я не могу!“

Лицо Рэйчел преобразилось. Каждый жесткий уголок, каждый расчетливый отблеск исчез. Ей пришлось задействовать обе ладони, чтобы вытереть мокрые щеки, когда она повернулась к экрану: „Тогда мы должны вернуть тебя обратно раньше, чем Прайм Найэл вынудит тебя остаться. Ты можешь выбрать своего сына, но я не могу гарантировать, что Прайм не выберет защиту своих собственных людей, воинов, которые за него сражались“.

„Ты шутишь?“ Прайм Найэл

„Я не