Грани будущего Zero: Карлов (*30 иллюстраций) - Степан Александрович Мазур

Неподалеку от Болотного я даже пересек железнодорожный переезд. Но проблема неподалеку от Юрги заставила остановить автомобиль. Дорога в северном направлении в сторону Томска была закрыта застывшими железнодорожными составами. Не видно было его начала. Не видно было его конца.

Общество потребления, мать его!

Ощутив остановку, Невельской приоткрыл глаза, посмотрел на меня с выражением «и что?» и пожал плечами:

— Перекрыта? Значит, следуем в южном направлении и далее в сторону Кемерово.

— Может, свернем в сторону города? В Югре можно разжиться топливом. Это крупный населённый пункт, — припомнил я карту местности. — И ведет на север, а не на юг.

— Нет, Карлов. Мелкие города, которые вы называете крупными пунктами, сейчас наполняются анархией. Стоит людям понять, что закон и порядок больше не существует, как начнётся грабеж и мародерство. К тому же мы проехали всего 180 километров. В баке ещё полно топлива. Гибриды более рационально спроектированы, чем строго-бензиновые двигатели. Меньше потерь энергии, начиная с расхода топлива на прогрев двигателя, рекуперации тормозной энергии и расхода на колёсную тягу, что включает сопротивление воздуха, трение о дорогу и, собственно, само торможение, и… вы ещё не уснули?.. заканчивая потерями в системе передач, при зарядке аккумулятора, при прокачке воды, топлива, расходах на зажигание. Добавим сюда тепловое рассеивание в двигателе и расход на вспомогательные электрические системы типа «климат-контроля», стеклоподъемники, подогрев сидений и тому подобное, — он закончил и дождался, пока я отвисну. — Так что предпочитаете? Ехать с ветерком и дальше или смотреть, как насилуют женщин по закуткам? Я уверен, что до мизогинии не дойдет, но с каждым новым днём слабый пол будет страдать всё больше. В силу обстоятельств. Не везде, но как правила — будет так.

— Мизогинии? — слабо переспросил я.

— Ненависть, неприязнь, либо укоренившееся предубеждение по отношению к женщинам. Оно же — женоненавистничество, — охотно разъяснил академик.

— Нет, русские точно такого себе не позволят, — припомнил уроки истории. — Мы любим женщин и ценим матриархат, взять тех же императриц-матушек.

— Что за однобокий подход, Карлов? — усмехнулся Невельской. — Углубляйтесь в детали. Пока для одних были императрицы-матушки, для других был «Домострой».

— Но тогда были совсем другие нравы!

— А как же «крепостное право»?

— Другие нравы, — слабо повторил я.

— Нравы или мода? — усмехнулся академик. — Одни страны освобождались от рабства, вторые вводили. Давайте назовём это витком развития очередного социального строя, раз уж на то пошло. В то же время рабство никуда не исчезало. Только меняло формы, легализовалось, одомашилось, причесывалось под нужды элит. Отлично звучит же, когда не «раб», а «работающий». В Абсолют, однако, рабство перешло, когда мы стали рабами роботов. Закрытые клубы просчитались, когда гаджеты и технологии поработили всех, в том числе их самих. А теперь люди освободились от них в одночасье. Неужели вы думаете, что освобожденный человек будет вести себя так же, как… занятой? Дело не в обилии народностей на территории без правил, дело в самих людях.

— Почему вы так негативно относитесь к людям? Насилие, мародёрство, прочее, — спросил я, но невольно вспомнился свой «фак» в камеру и прикусил губу.

— Я? С чего вы взяли? Люди разные, — успокоил академик. — Но голод на всех действует одинаково. По моим предположениям человеку хватит суток, чтобы понять, что в холодильнике уже не так много еды, да и та, что есть, стремительно портится. И единственный способ достать её — это отправиться за покупками. Но магазины стоят закрытыми. Вот и представьте социальный эксперимент: толпа скапливается возле вывесок в недоумении. Мужикам нужно пиво, мамашам памперсы, детям конфеты, старикам захотелось селедки с кефиром и хлеба. И с самого утра, как водится. Но ни у кого нет света и связи.

— Зато есть много вопросов? — мозг начинал понимать, к чему он клонит.

— Именно. И импровизированный форум образовывается прямо у магазина. Разогнать его некому. Напротив, роботы охраны правопорядка вместо того, чтобы разбираться с хаосом, сами его создают, избивая и убивая людей. И самый деятельный индивидуум у такого магазина просто берёт камень и разбивает витрину магазина и первым берет всё, что ему нужно по праву первого. За ним следует другой, действуя по методу подражания. Что он хуже, что ли? Далее срабатывает эффект толпы. И вот уже все дружно опустошают магазины, считая это единственно верным решением. А таких магазинов миллионы по всему миру. Забирая то, что нужно для выживания, толпа получает отмашку в сознание «все так делают, значит, ничего страшного». За магазинами следуют рынки, склады. И теперь речь идет уже не о выживании. Грабить и тащить будут всё, что плохо лежит.

— Хотя бы потому, что «в хозяйстве потом всё пригодится»?

Он кивнул, добавил:

— Толпа вышла на улицы, Карлов. Пробуждённая от виртуальных миров и столкнувшаяся с реальными проблемами. Давайте не будем витать в облаках и снимем уже «розовые очки». Завтра будет хуже. Каждый день будет ещё хуже!

— Система накопительства работает в человеческом сознании довольно давно и при первом настоящем голоде срабатывают природные инстинкты: добудь еду или умри, — понял я.

— Вот именно, Карлов. А первый, кто разживается оружием страшнее дубинки, автоматически проповедует правило «Господь Бог создал людей, Авраам Линкольн дал свободу многим из них, но только полковник Сэмюель Кольт, наконец, сделал их равными». И каждый забитый клерк, уволенный искусственным интеллектом менеджер, и не реализованный рэпер, не успевший хлебнуть ажиотажа, вдруг понимает, что правила игры изменились. И за первым снятым барьером «брать из магазина всё, что угодно», следует другой — «не хватило? Отбери своё у того, кто взял раньше». Затем третий — «убей того, кто заполучил лучшее». Как скоро, по-вашему, люди дойдут до мысли, что можно не только грабить и трахать себе подобных, но и есть? Человеческое мясо, говорят, почти свинина. Даже сладенькое.

— Не перегибайте палку, Игорь Данилович, — осёк я. — Мы живем в цивилизованном обществе, а не в джунглях. Какой уж тут каннибализм? Конечно, осознание, что за тобой больше не следят из каждого гаджета и камеры, даст ощущение свободы людям. Но не настолько же, чтобы есть себе подобных! Есть же этика, мораль, устои, религиозные заповеди, наконец. Не каждый потенциальный маньяк и людоед!

— Чёрт побери, Карлов! Что вы несете? Клетки больше нет! — подскочил на сиденье академик. — Никаких цепей судебной системы, оков правосудия. Люди вооружатся и начнут решать свои проблемы так, как посчитают нужным. Это значит, что в первую очередь будут решаться «вопросы соседства». Диаспора на диаспору, клан на клан, сообщество на сообщество. Самые умные