Грани будущего Zero: Карлов (*30 иллюстраций) - Степан Александрович Мазур

договорятся, сплотятся. Те, кто успеют. Они и будут представлять силу в ближайшее время, убивая всех, кто не по нраву. По какому принципу пройдет спайка, уже не так важно. Общие интересы найдутся. Выработаются новые законы и ограничения. Человек без ограничений — зверь. Это все логично и предсказуемо. Но как долго люди выстоят под пристальным вниманием Нои — вот вопрос, на который я бы хотел знать ответ.

«Выживет ли хоть кто-то до того, как мы выпустим Анаконду из подземного города?» — невольно промелькнуло в сознании.

Он замолчал, поглядывая на меня. Давал время воображению дорисовать картину самому. Я лишь понял, что лучше избегать мест массового скопления людей. «Люди разные». Это так же значит, что каждому в голову не заглянешь. А подсказка в виде баллов социальной шкалы больше не подсвечивается.

Многие до того зацепились за эту «указку системы», что и диалога друг с другом не начинали, не убедившись, что он выше «десяти».

Странные мы стали, если подумать. Раньше бегали за виртуальными монстрами по улицам вроде покемонов, потом показательно собирали баллы перед умными камерами слежения, чтобы не прослыть изгоями. А когда реальный «дополненный» мир наскучил, углубились в вымышленные.

В виртуальных мирах сразу видно кто есть кто.

— Сильнее голода только страх, — добавил академик. — Первые смерти ничто по сравнению с тем, что придёт тогда, когда люди начнут видеть гниющую плоть облученных. Параноики перестанут принимать пищу вовсе из страха отравиться. Передохнут от голода и намеренных диет. И будет их больше, чем тех, кто не смирился с потерей «учётки» в играх и доступа к своим виртуальным достижениям.

Он посмотрел на меня. Слушаю ли ещё?

Я слушал. Более того — внимал каждому слову.

— А что будет дальше?

— Дальше? Всё просто. У человека, который очнулся от дополнительных миров, что выплёвывает кровь из лёгких, в голове окончательно снесёт все барьеры. Он пойдёт искать врачей, спасителей, словно продолжая выполнять квесты. Он поверит любому, кто предложит ему помощь или хотя бы пообещает её в будущем. И вот уже на этих зараженных просторах «постцивилизации» появятся новые культы, сменится вера. Новые послушники будут слушать всех, кто умеет складно говорить. Выжившие управленцы снимут удобные пиджаки, но никуда не исчезнут, продолжая управлять толпой, находясь среди людей и в тулупах. Зуб даю, они найдут способ выделиться и в новых условиях. И случится это ещё до первого снега, господин Карлов.

— Снега? — невольно удивился я. — Сейчас конец августа.

— И на смену этому лету сразу придет зима. Осени не будет, — всё тем же уверенным голосом добавил академик. — Зима, которую переживут не многие… Но не зимы нам стоит больше бояться, а внимания Нои. Не думаю, что ИИ оставит человечество в покое. Она не из тех, кто бросит дело на половине.

— Её цель истребить всех людей до последнего?

Невельской криво улыбнулся:

— Ах, если бы я знал какая теперь у Нои цель.

Замолчали, размышляя. Похоже, паранойя не у меня одного.

Даже если бы мы хотели посетить Югру, что оставалась чуть севернее, мы бы все равно не смогли. В юго-восточном направлении, продолжая следовать по трассе Р-255, мы столкнулись с такой же проблемой — железнодорожный переезд на дороге был закрыт. Конечно, шлагбаум и поднятые дорожные плиты вряд ли бы стали мощным препятствием для внедорожника, но растянувшийся состав вагонов полностью перекрывал дорогу.

Невельской натянул на лицо противогаз и протянул мне. Только дождавшись, когда я проделаю ту же процедуру, открыл дверь.

— Время прогуляться и запачкать руки, — его голос в противогазе был другой. — Никто кроме нас, Роберт Алексеевич. Девиз воздушно-десантных войск сейчас подходит больше всего… Вам не приходилось служить?

— Нет. Сначала учился. Потом призыв отменили. Армия стала контрактной, потом…

— Роботизировалась? — усмехнулся академик. — Не продолжайте.

— Я был бы не против отслужить. Просто… не успел.

— Да бросьте оправдываться. Армия — инструмент. Без умелого управления он бесполезен. Вы управленец или подчиненный, Карлов?

Я задумался. Счетчик вновь ненавязчиво запиликал. Ветер впился в пальцы, пробежался между перчатками-беспальцовками, укусил шею, что подвигло накинуть капюшон. Целее буду.

Солнце давно встало, и должно было испарить росу. Через пару часов полдень. Но температура поднималась неохотно. Если вчера на улице было комфортно в рубашке и пиджаке, то сегодня было зябко уже и в новом костюме путешественника с курткой-ветровкой.

Похоже, академик не шутил насчёт зимы. Низкие тучи висели над головой грязные, как использованные половые тряпки. Температура упала градусов на пятнадцать за один день. И усиливавшийся ветер говорил, что это только начало. Резкий перепад температуры разгонял буйства стихий. Словно сама природа не понимала, почему странные тучи скрыли солнце и быстро остывает земля.

Несколько автомобилей, показавшихся у леса по дороге, развернулись, едва увидав состав дальше по дороге. Невельской склонился к колесам, присмотрелся к рельсам и указал на конец состава метров за семьсот от дороги.

— Клиренс высокий. Давайте прокатимся вдоль пути и переедем рельсы там, — указал он. — Я пройдусь перед машиной. А вы тихим ходом следуйте за мной.

«Похоже, я всё же подчинённый».

Автомобиль уверенно съехал с дороги и покатил следом за академиком. Невельской в перчатках поднял палочку на дороге и пошёл вдоль состава, постукивая по цистернам.

«Проверяет уровень», понял я, приглядываясь к надписям: «бензин». Железнодорожники давно не перевозили сырую нефть, доверив это нефтепроводам. У всякого такого «удава земли» давно была собственная армия, охраняющая «народные богатства». Не дай бог встретиться с подобными роботами вдоль подобных трасс. Интересно, разбегутся эти частные армии или продолжат службу? Деньги уже отменили. Останутся ли другие стимулы?

Академик показал скрещенные руки. И я понял, что цистерны пустые. Похоже, состав возвращался к топливоперерабатывающему заводу.

Поставив автомобиль напротив рельсов и параллельно бетонным шпалам, я прикинул, оторвём ли мы губу-бампер или повезёт? Но Невельской опыты не любил. Он отцепил лопату с верхнего багажника, открепил топор и огорошил:

— Нужен мостик. Идите в лес и срубите пару бревен. Я пока набросаю насыпь.

— Да зачем? И так заедем, — не горел я желанием идти в лес за сотни метров по мокрой холодной траве.

Дал газу. Автомобиль рванул вперёд и без скрипа бампером наехал передними колесами на первый рельс, поднялся и спокойно опустился по ту сторону.

Я улыбнулся. Легко пошло! Но едва подъехал ко второй рельсе, как автомобиль с противным скрежетом намертво сел центром на ту же рельсу.

Ни назад, ни вперёд.

— Что за чёрт, Карлов? Вы слишком доверяете технике. Не совершайте больше моих ошибок, — обронил академик и с топором сам пошёл в лес, бросив в расстроенных чувствах