Пепел времени - Татьяна Арлен

Егора «балахон» резким рывком поднял на ноги и подтолкнул к следующей двери. Его комната была ничем не лучше соседней. Едва щелкнул дверной засов, парень принялся стучать по стене, которая отделяла его от Элизы.

Сколько бы Егор не стучал и не звал – ответа не было.

Судя по урчанию в желудке, приближался вечер, когда дверь камеры (а по-другому относиться к комнате Егор не мог) открылась.

На пороге стоял Пастырь.

– Думаю, нам следует поговорить, – произнес он, медленно входя в камеру.

– О том, что вы разлучили меня с подругой? Заперли в этом месте? Удерживаете против воли? Конечно, давайте поговорим.

Егор сидел на матрасе, облокотившись о стену. Парень решил избрать иную тактику, чем та, к которой прибег поначалу.

– Я не желаю вам зла, Егор.

Волосы парня встали дыбом. Откуда этом человеку известно его имя? О чем еще он знает? Взгляд Егора метнулся к рюкзаку, который по-прежнему был у него.

Пастырь рассмеялся.

– Не стоит переживать, молодой человек. Мы не станем удерживать против воли, – Пастырь поймал недоуменный взгляд парня. – Тебе просто необходимо меня выслушать. Тогда сам присоединишься.

– Сомневаюсь, что ты можешь мне рассказать что-то новое. И что это? Пытаешься добиться стокгольмского синдрома?

– Вижу, что ты еще не готов меня слушать. Я зайду завтра.

Несмотря на то, что с губ Пастыря не сходила улыбка, Егор нутром чувствовал опасность. Этому человеку удалось объединить вокруг себя достаточное количество последователей, что уже говорило о многом.

– И что ты будешь делать? Морить меня голодом, пока не присоединюсь к твоим послушным псам?

– Почему сразу морить голодом. Отнюдь.

Пастырь не покупался ни на одно слово, которым Егор пытался вывести его из себя.

Мужчина вышел за дверь, но, вопреки ожиданиям, та не закрылась. Через несколько секунд в помещение вошел человек в балахоне с подносом.

Не чувствуя опасности, незнакомец опустил поднос перед Егором, а потом и вовсе повернулся к нему спиной и покинул камеру.

Егор нервно усмехнулся.

– Ну да, с чего бы им меня опасаться, – с грустью произнес он.

Пока радовало только одно. Похоже, их действительно не собирались убивать.

Парень почувствовал запах, который напомнил ему о приемах пищи в бункере. Не веря своему чутью, Егор поднял баранчик и обнаружил под ним тарелку, полную горячей пищи.

Приглядевшись внимательнее, он различил бобы, мясо и какие-то овощи. А еще на тарелке лежал хлеб! Егор схватил кусочек и поднес к носу.

В голове тут же возникли образы кухни бункера, куда он пробирался в детстве с лучшим другом, чтобы одним из первых стащить ломоть еще горячего свежеиспеченного хлеба.

Что-что, но «балахоны» явно умели готовить. А также обладали техникой. Значит у них был доступ к электричеству.

Одного Егор не понимал. Что этому культу было нужно от простых путников?

Часть 9. Свои среди чужих

Дверь камеры Элизы открылась лишь на следующее утро.

Всю ночь девушка провела в полудреме. Ворчун тоже не позволял себе глубокого сна.

– Доброго утра, Элиза, – Пастырь медленно и величественно вошел в комнату.

Из-за тусклого освещения Элиза видела только силуэт. Луч, пробивающийся через окно, освещал ту половину комнаты, где находился матрас.

Девушка промолчала.

– Ну, что же, собираешься играть в молчанку? – мужчина хмыкнул. – Я-то думал сегодня вывести тебя на прогулку, показать красоту этого места. Считал, ты уже готова сотрудничать.

В голове Элизы всплыла сотня язвительных комментариев, но девушка сдержала эмоциональный порыв, закусив кончик языка.

– Ну, как знаешь.

Мужчина замер в дверном проеме, а через несколько секунд кто-то передал ему в руки ведро.

– Мы все-таки не варвары, – медленно и игриво протянул он.

Элиза подняла бровь, удивленная таким заявлением. Судя по старому матрасу, малюсенькому окну и крохотному помещению, вели себя эти люди совсем не дружелюбно.

Ведро, которое держал Пастырь, было наполнено водой. Возможно, это была ее единственная возможность освежиться, а может – орудие пыток.

– Думаю, ты не против немного умыться, – продолжил Пастырь, подходя ближе. Улыбка, что слышалась в голосе, не оставляла сомнений, что он наслаждался своей властью.

Элиза посмотрела на него с недоверием, а внутри вспыхнуло желание высказать мужчине все, что она думает и о нем, о его приспешниках и о ситуации в целом. В то же время девушка понимала, что своей эмоциональностью может разозлить его. А раздражать того, в чьих руках находится твоя жизнь – не самая разумная из идей.

Пастырь стоял в полуметре и выжидающе смотрел.

– Хорошо, – наконец произнесла Элиза, – но только если ты обещаешь, что заточение не затянется надолго.

Пастырь прищурился, словно оценивая девушку.

– Обещаю, Элиза. Но помни, все имеет свою цену.

Девушка почувствовала, как смешиваются гнев и страх. Она знала, что каждое обещание Пастыря не стоит и ломаного гроша. Такой способен найти любую лазейку в словах, чтобы вывернуть ситуацию в свою пользу. Но в то же время не оставалось ничего другого, как принять его условия. Хотя бы на время.

– Ладно, – произнесла она, стараясь, чтобы голос звучал уверенно.

Пастырь, удовлетворенно кивнув, шагнул ближе, держа ведро с водой. Поставил его на пол, а затем, присев перед девушкой на корточки, достал из ведра небольшую тряпку.

– Умывайся, – высокий голос стал чуть мягче, но в нем все еще ощущалась угроза. – Скорее придешь в себя.

Элиза взяла тряпку, чувствуя, как сильно дрожат руки. Она с трудом заставила себя окунуть их в воду. Холодная вода освежала, но не избавляла от мысли, что это лишь передышка между очередными тирадами мужчины.

Пастырь наблюдал за ней с выражением, которое можно было описать как смесь интереса и веселья. Она знала, что его внимание было не просто любопытством – это была игра, в которой она была лишь пешкой.

– Знаешь, Элиза, – продолжал он, – ты могла бы стать частью чего-то большего. И я хотел бы, чтобы это произошло по доброй воле.

Элиза подняла голову, встретив насмешливый взгляд Пастыря.

– По доброй воле? – переспросила она, не в силах сдержать сарказм. – Это больше похоже на отсутствие альтернативы.

Пастырь усмехнулся, его глаза сверкнули, как у хищника.

– Ты не поймешь, – произнес он, наклоняясь ближе. – Пока не откроешь мне свое сердце.

Пульс Элизы ускорился. Она понимала, что за словами мужчины кроются какие-то намеки, но конкретики не было.

–