Охотники за дурью - Роман Феликсович Путилов

— Твари! Сволочи! Подонки! — женщина, которая, похоже, нашла во мне источник всех ее неприятностей, оскалилась и попыталась вцепиться мне в лицо ногтями или когтями.

Несколько секунд я пытался оттолкнуть от себя визжащую фурию, но, когда она, вцепившись в мою руку двумя руками попыталась прокусить мою кисть, мне пришлось изменить моим принципам и врезать по помутившемуся сознанию раскрытой ладонью.

Как и предполагалось, отлетев в угол, женщина свернулась в калачик и протяжно завыла…

— А что здесь происходит? — из одной из квартир на площадке высунулась смелая до безумия бабуля.

— Здравствуйте. — я повернулся к новому персонажу: — Мы «скорую помощь» ждем, а то у вашего соседа плохо с головой, а у мамы его, похоже нервы сдали. У вас нет ничего ей дать, пока врачи не приехали, уважаемая?

— Сейчас, сейчас…- засуетилась пенсионерка: — Что-нибудь в аптечке посмотрю. Беда то какая. Сева какой хороший мальчик… был, всегда здоровался, а как отец от них ушел…

Бабка отсутствовала минут пять, после чего выскочила из квартиры, неся руках антикварного вида облатку с таблетками и стакан воды:

— На, Светочка, выпей, тебя сразу отпустит.

Мать Севы с готовностью заглотила таблетку из пожелтевшей от времени бумажной упаковки, сделала пару глотков воды и снова свернулась калачиком, натянув подол линялого халата на колени.

«Хороший мальчик» Сева внезапно открыл глаза, обвел нас мутным взглядом и задергался, пытаясь освободиться.

— А давайте я ему тоже таблеточку дам. — бабка выдавила белую шайбочку из бумажной упаковки, и, как к опасному зверю, двинулась к «Севочке»: — Мне подружка, Машка — покойница их подарила, я всегда своему деду давала, так он после этого по трое суток спал…

Вот честно, я хотел остановить старушку с ее сомнительными экспериментами с таблетками, даже дернулся в ее сторону, но тут Сева попытался ее укусить, или даже укусил, а она ловко забросила таблетку в оскаленную пасть наркомана и отскочила с ругательствами.

— Скотина ты, Севка, и мать у тебя такая-же шалава. — выплеснув на рычащего парня остатки воды, бабка гордо прошла в свою квартиру, с громким хлопком закрыв дверь и оставив на полу, оброненную облатку с остатками таблеток.

— Что у нее там? Не цианид? — кивнул я Тимофею, который уже завладел упаковкой сомнительных таблеток.

— Кломипрамин, седьмой месяц восемьдесят второго года…- прочитал я название лекарства и решил, что советское — значит отличное.

Дорожный район.

Новый жилой массив.

— Что у вас случилось, молодые люди? — врач, с медицинским чемоданчиком вышел из кабины лифта примерно через час после того, как мать Севы сказала, что «скорую» она вызвала. За это время Сева успел успокоиться, и они с мамой пребывали в странном состоянии полусна.

— Да вот. — я кивнул на безмолвствующих сына и мать: — Плохо им стало, самолечением видимо, занимались или уринотерапией по методу профессора Чумака…

— Угм. — доктор покосился на ремень, который, по-прежнему, стягивал запястья Севы.

— А это парень руками беспорядочно махал, вот мы и решили, что главное, чтобы он себе не навредил. — я присел и сдернул с рук Севы узы: — Ну ладно, мы пойдем, а то и так задержались.

— Молодые люди, вообще-то вам придется еще задержаться. –доктор шустро шагнул к лифту и загородил нам дорогу своим медицинским чемоданом: — Я уже вижу, что случай не по нашему профилю. Нам сказали, что молодому человеку с сердцем плохо, а тут они барбиталом каким-то злоупотребили. Нет, это явно не наш случай, вам придется психиатрическую бригаду подождать, а у нас, извините вызовов полно.

— Нет, доктор, мы ждать никого не будем, мы и так здесь здорово задержались. Мы вам больных передали, все, дальше вы сами. До свидания. — обойдя молчаливого фельдшера, что на протяжении всего разговора подпирал стенку, казалось, безучастный ко всему, мы с Тимофеем сели в кабину лифта.

— Ты шапку то нашел?

— Нет у него дома шапки. Там только вязаные «пидорки» и две бабские норки…

— Понятно, будем искать.

Мы с Тимофеем немного задержались у подъезда, решая, куда пойти дальше, к красному шарфу или к… когда из подъезда торопливым шагом выскочил доктор со своим чемоданом…

— И снова здравствуйте! — я распахнул руки для дружеских объятий и шагнул навстречу: — А где же ваши пациенты?

— Ой. — Глаза врача забегали: — Так я пошел машину поближе подогнать…

— Ага. — я оглянулся за спину, где прямо напротив подъезда стояла белая новенькая машина с красным крестом на боку и, безучастном ко всему, водителем в кабине: — А фельдшера вы с собой взяли, потому что он один боится оставаться? Доктор…

— Молодой человек! — заорал врач, снося меня с дороги своим чемоданом и ловко запрыгивая в кабину: — Не лезьте не в свое дело. У нас для таких больных коммерческая «скорая» есть, а мне они отказ от госпитализации подписали. Михалыч, заводи.

— Михалыч, глуши. — я крепко взялся за ручку двери, не давая ее закрыть: — Знаете доктор, моя жена, кстати, ваша бывшая коллега, сейчас городской депутат и член комиссии по бюджету и финансам. Ваш фельдшер, с которым я знаком, вам это подтвердит. Так вот, я очень ее попрошу и финансирование «скорой» в следующем году сократят как раз на сумму доходов вашей «коммерческой скорой помощи», которая, я уверен, у вас действует на государственные средства. И я постараюсь, чтобы об этом узнали все ваше начальство, а, так оно уже узнало, Михалыч не даст соврать. А теперь можете ехать, со своим липовым отказом от госпитализации.

— Ну что, едем? — упомянутый индифферентный Михалыч взялся за ключ зажигания.

— Не едем. — доктор чертыхнулся и полез из машины.

— Слушай, Паша, а ты что так за Севу впрягался? Тебе что, его жалко?

— Глупости не говори. — огрызнулся я: — Сева, как человек, полнейшее дерьмище и, в будущем, из него ничего хорошего не выйдет. Но, если бы мы врачей не напрягли, он бы сдох в подъезде или в квартире, а так, если не откачают, то помрет в больничке, не на нашей территории. А если вскрытие покажет, что причина смерти «передоз», то возбудят «тёмное» дело по сбыту наркотиков, которое изначально, будет вечным «висяком». А оно нам надо? А