"Современная зарубежная фантастика-2". Компиляция. Книги 1-24 - Дженн Лайонс

– Совершенно точно нет.

– Они вывели все свои войска, – напомнил Катай.

– Они вернутся, – настаивала Рин.

– Может быть, через несколько месяцев, – сказал Катай. – Но, думаю, они понесли более серьезные потери, чем…

– Не имеет значения, – отрезала Рин. – Они вернутся, как только получат возможность. Может, через несколько дней или недель. Но они снова нанесут удар, и серьезный, и мы должны подготовиться. Я же передала вам слова Петры. Они не просто считают нас… препятствием для торговли. Мы не просто досадная помеха. Они считают нас угрозой. И не остановятся, пока не сотрут нас в порошок.

Она оглядела стол.

– Мы не закончили сражаться. Все это понимают? Они не запросили мира. Не послали дипломатов. Мы не заключили перемирие, лишь получили передышку и не знаем, как долго она продлится. Нельзя просто сидеть сложа руки и ждать. Нужно ударить первыми.

Если бы Рин настояла на своем, остаток дня она занималась бы новой мобилизацией. Ей хотелось начать призыв добровольцев. Хотелось устроить тренировочные лагеря в ближайших полях, чтобы научить солдат использовать гесперианские военные технологии.

Но сейчас главным приоритетом было восстановление страны. Потому что армии уже несколько лет опустошали поселения, и теперь города находились на грани катастрофы. В Арлонге закипело лихорадочное строительство. Специальные отряды отправились к берегу для спасения затопленных Драконом поселений. По всему городу открылись полевые госпитали, чтобы лечить горожан, пострадавших во время сражения и оккупации. Вдоль каналов протянулись очереди в бесплатные столовые, где стояли тысячи людей, которых теперь нужно было кормить.

Для управления страной требовались совершенно другие умения, нежели для командования армией, и у Рин их было мало. Она ничего не знала о том, как функционирует правительство, и вдруг ей немедленно понадобилось решать миллион будничных задач. Перевезти людей, чьи дома оказались под водой. Ввести законы против мародерства и грабежей. Найти тех, кто позаботится о детях, чьи родители погибли или пропали без вести. Чтобы город хотя бы начал более или менее функционировать, требовалась грандиозная работа, а вдобавок чиновники, которые обычно вели дела, либо погибли, либо сидели в тюрьме, либо сбежали с Нэчжей на Спир.

Рин была поражена, сколько всего они сумели сделать. Она уж точно не продержалась бы даже первое утро без Катая, которого как будто не смутили невозможные задачи, он хладнокровно вызывал к себе людей и распределял обязанности, словно точно знал, как все наладить.

И все равно это утро казалось не вполне реальным. Нелепо выглядело, что они втроем управляют городом. Мысли Рин бросало из стороны в сторону – от безумной и высокомерной уверенности, что все идет как надо, что они управляют Арлонгом лучше, чем прежнее, погрязшее в коррупции руководство, до подкашивающего страха, что они не справятся, ведь они солдаты, просто вчерашние дети, выпускники Синегарда, абсолютно не готовые к таким задачам, и с минуты на минуту в городе разразится катастрофа. Несмотря на поразительную компетентность Катая, проблемы только накапливались. Стоило разрешить одну, как сообщалось о десятке других. Они словно пытались заткнуть брешь в плотине пальцами, пока вокруг хлещет вода. Рин боялась, что стоит им на миг расслабиться, и они утонут.

Ближе к полудню ей хотелось свернуться калачиком и крикнуть: «Не хочу больше! Я не могу!» Хотелось переложить ответственность на кого-нибудь из взрослых.

«Ты выиграла войну, – напомнил ей Алтан. – Ты хотела встать во главе. Так и вышло. Не вздумай все изгадить».

Но каждый раз, стоило ей привести мысли в порядок, Рин снова вспоминала, что на кону стоит не Арлонг, а вся страна.

Однако проблемы Арлонга бледнели по сравнению с тем, что творилось по всему Никану. Республика опустошила страну гораздо сильнее, чем предполагала Рин. В каждой провинции не хватало зерна. Торговля скотом почти прекратилась, начиная еще с мугенского вторжения, а последовавшая затем гражданская война не дала возможности ее восстановить. После того как год назад Дацзы отравила реки, ощущалась и нехватка рыбы, которая раньше в изобилии водилась на юго-востоке.

Распространились заразные болезни. Почти повсюду возникали эпидемии тифа, малярии, дизентерии, а в отдаленных поселениях провинции Крыса стало беспрецедентно много случаев проказы. Обычно такие болезни поражали население с определенной цикличностью, но война смела целые поселения и загнала массы людей, которые прежде никогда не контактировали друг с другом, в тесные замкнутые пространства. В результате вспыхнули инфекции. До некоторой степени их сдерживала гесперианская медицина. Теперь ее не стало.

К этому прибавлялись все остальные обычно сопровождающие войну бедствия. Многие лишились крова. В стране хозяйничали бандиты. Торговые пути больше не были безопасными, вся экономика перестала функционировать. Требовались месяцы, если не годы, чтобы восстановить поток товаров, поддерживающий нормальную жизнь в империи.

Рин не узнала бы и о половине этих проблем, если бы не покопалась в личных бумагах Нэчжи – аккуратной стопке на удивление компетентных отчетов о каждом прошении правительству, сделанном за последние полгода. Отчеты велись методично, элегантным почерком, похожим на женский. Рин вынуждена была признать, что они очень помогли. Она часами разбирала свитки, отмечая его решения и предложения. Заметки явно принадлежали человеку, который с малых лет учился государственному управлению. Многие предложения были куда лучше, чем все, что могли придумать Рин или Катай.

– Поверить не могу, что он все это бросил, – сказала Рин. – Они же совсем ничего не весят. Он мог бы их забрать. Думаешь, это ловушка?

– Возможно, – без убеждения в голосе ответил Катай.

Нет, они оба знали, что это не так. Заметки были слишком детальными, явно отражали месяцы напряженной работы, их не написали за один вечер. И многие замечания Нэчжи – важность ремонта плотины, управление движением по каналам – оказались весьма кстати.

– Или, – предположил Катай, – он пытается тебе помочь. Как минимум попытался спасти город от катастрофы.

Рин было ненавистно это объяснение. Ей не хотелось признавать благородство Нэчжи. Его поступок рисовал совсем другого человека – не злобного приспешника гесперианцев, с которым она сражалась, а подлинного лидера, старающегося изо всех сил. И тогда она вспоминала усталого человека в тюремной камере. Или испуганного парнишку на реке.

И ей становилось гораздо сложнее замышлять, как с ним покончить.

– Это не имеет значения, – отрезала она. – Нэчжа не мог удержать даже свой город, не говоря уже о стране. Теперь за Никан отвечаем мы. Передай мне вон ту страницу.

Они прервались на обед уже ближе к вечеру, и то лишь потому, что желудок Катая слишком громко урчал и стало невозможно это выносить. Рин так глубоко погрузилась в документы Нэчжи, что забыла о голоде, пока младший офицер не расставил перед ними тарелки с отварной рыбой с