Уловка водорастов (сборник рассказов) - Владимир Сергеевич Белобров

— Шутишь?..

— Хочешь, я тебе его завтра приведу. Будет вот тут он сидеть, а вот тут рядом ты! Сама спросишь — а на какую случайно тему вы защитили диссертацию!

— Или спроси его — а на какую, случайно, тему вы сейчас дрочите? — сказал Вова.

Друзья расхохотались.

— Правда, можешь привести? — спросила Зинка. — Не… Лучше не надо… Я с учеными не могу. Они меня давят интеллектом.

— А тебе, конечно, надо давление в другом месте, — сказал Боря. — Я знаю в каком.

— Много ты знаешь! — Зинка нахмурилась и покосилась на Вадика.

Квартира была однокомнатная с крошечной кухней. На стене висел ТИТАН. На другой — портрет Гагарина из журнала. Портрет был весь желтый от старости.

Вот кого надо спасти в следующем путешествии, — подумал Вадик. — Пусть первым президентом России будет Гагарин! От этого всем будет очень ништяк. — Вадик уже более-менее усвоил модные словечки из прошлого.

Вчетвером на кухне было тесно.

— Я торт «Полено» купила с получки. Как чувствовала! — Зинка вытащила из холодильника узкий торт, кильки в томате и кусок обезжиренной колбасы. Положила продукты на стол. Полезла за стаканами.

— ОБРАТНАЯ СТОРОНА КОЛБАСЫ, — сказал Вова, поднимая батон над столом и поворачивая к себе надрезанным концом.

— Ты про что-нибудь еще можешь говорить? — спросила Зинка, вытаскивая тонкостенные стеклянные стаканчики с узенькими белыми и красными полосочками наверху.

— Пластинку, я говорю, так назвать, — пояснил Вова. — Сюрреализм.

— А я сюрреализма не понимаю… Нарисуют ребус, а ты ломай голову, понимай… Лучше уж кроссворды разгадывать… Тренировать мОзги…

— Тебе это не нужно, — сказал Боря.

— Это почему это? — обиделась Зинка. — Что я, по-твоему, не имею права мОзги тренировать?!

— Тренеруй на здоровье.

— Значит, я, по-твоему, дура?

— Наоборот, ты — баба, что надо! У тебя мОзги уже сейчас, как у Анатолия Карпова…

— Опа! — Боря взмахнул руками и сдернул с бутылки пробку зубами.

— Что ты как в подъезде прям?! Вот же ножик есть! — показала Зинка и стала резать им торт.

— Шак быштрэе, — Боря выплюнул изо рта пробку на ладонь и кинул ее через всю кухню в мусорное ведро. Пробка попала. — Два очка принес команде, — он разлил вино в стаканы.

— Ну, со свиданьицем, как говорится, и за знакомство, — Зинка посмотрела на Вадика.

Вадик улыбнулся, протянул свой стакан и чокнулся.

— За прекрасную половину Вселенной!

— Вы так говорите, что я краснею, — сказала Зинка.

Вадик опрокинул стакан, кадык на его горле задвигался. Снова вкус погибших позже времени фруктов захватил его горло, снова организм начал бороться и снова победил в борьбе.

Вадик выдохнул, схватил колбасу, откусил кусок. Он только что понял еще одну вещь — почему так здорово употреблять портвейн. Когда организм побеждает, как вот сейчас, — человек испытывает восторг победы и триумф собственной силы! А если организм не побеждает — это заставляет его мобилизоваться, чтобы взять реванш.

Витя и Вова задымили папиросами. У Вадика в голове все крутилось так, что трудно было останавливать взглядом предметы.

— Фу! Накурили-то, паровозы! — Зинка помахала перед носом ладошкой, разгоняя дым. — Не понимаю я, зачем люди курят? Такая гадость! Дышать нечем!

Вадик кивнул.

— В будущем сигарет больше не будет, — сказал он. — Люди в будущем наконец поймут, что курить вредно.

— Вот! — Зинка показала на Вадика пальцем. — Послушайте умного человека!

— Чего его слушать? — сказал Вова, выпуская дым колечками. — Он просто тебе вставить хочет, вот и выпендривается!

— Дурак! — Зинка порозовела. — Еще раз такое скажешь — все! Как Сурена выгоню!

— Это Сурен что ли твой у подъезда дежурит? — спросил Боря.

— Не хочу про него и слушать! Гад он!.. Ну, надымили!.. Пойдемте, Вадим, на балкон, подышим свежим воздухом…

— С удовольствием, — Вадик поднялся, — с вами хоть на край света, — и шатаясь пошел за Зинкой в комнату. — Неплохое выражение для балкона — край света, — подумал он.

В комнате стояли: лакированый шкаф с зеркалом, трюмо, разобранная диван-кровать, в углу — телевизор на ножках, на телевизоре катушечный магнитафон «Романтик». На стене висела репродукция картины Сурикова «Боярыня Морозова».

— Извините, Вадим, за беспорядок, — Зинка быстро поправила на диван-кровати одеяло. — Все некогда… Все гостей принимаю… Многих из них лучше бы, конечно, не пускать, но жалко их… Мыкаются по подъездам…

— У вас, Зина, широкая русская душа, какая раньше только была!

— Это точно, — Зинка влезла на кровать коленками и взбивала подушку. С одной ноги упало сабо. — Душа у меня всех жалеет! Поэтому и страдаю… за всех… Как увижу кого, так и жалко мне — что же он такой неумытенький, непобритенький, непоглаженный мыкается… И пожалею… А люди не понимают, говорят — Зинка всех к себе водит!.. Гады люди!..

У Зинки задралась ее короткая замшевая юбка, открыв голодному взору человека из будущего голые ноги и черные кружевные трусики.

Вадик подошел к дивану и погладил Зинкину попу.

— Ой! — Зинка подвигала задницей. — Что это вы себе позволяете?

Он увидел в ее глазах отражение своей глупо-довольной физиономии.

— Ничего лишнего. У вас такая фигура, что трудно удержаться, чтобы с ней не соприкоснуться…

— Озорник! — Зинка встала с дивана и пошла на балкон.

Вадик преследовал ее, придерживаясь за шкаф.

От свежего воздуха голова стала кружиться меньше. Шум двора и пение птиц отвлекли Вадика от головокружения. Он вдохнул, выдохнул, обнял Зинку и поцеловал в губы. Зинка обхватила Вадика за шею.

Вадик просунул руку под юбку и стянул трусики. Зинка попыталась расстегнуть ему ширинку, но не смогла. У людей будушего принцип застегивания ширинки был иной.

— Что это у тебя там за штука? — спросила Зинка, имея в виду ширинку.

— Сейчас покажу, — Вадик расстегнул.

— Фирменные? — спросила Зинка.

— Что? — не понял Вадик.

— Штаны, — сказала Зинка. — Я такую ширинку первый раз вижу.

— Фирменные.

— Вещь! — Зинка присела на корточки…

Валентина Гавриловна Пищик Зинке в подметки не годилась.

Вадик повернул Зинаиду спиной и вошел сзади.

— Увидят же снизу, — она держалась руками за перила и часто дышала.

— Подумают, что мы просто вышли подышать и обнимаемся.

Со стороны, наверное, было не очень похоже, что они дышат и обнимаются. Уж больно они дергались. А Вадик высунул язык.

— Ага Что мне и подышать уже нельзя с мужчиной? Пусть усрутся!

Сидевшие на лавочке пенсионерки разговаривали.

— Смотри-ка, — сказала одна, показывая крашенной палкой вверх, — Зинка совсем стыд потеряла! Прямо на балконе сношается!

— Безобразие! Во дворе дети ходят! Иностранцы приезжают на Олимпиаду! А она вон чего!

— Эй, ты, проститутка! Прекрати немедленно! — закричала одна бабуля в мохеровой кофте.

— Сама ты профура! — закричала Зинка. — Уж нельзя выйти подышать!

— Видим мы, через чего ты дышишь, не беспокойся! Побойся бога! Дети во дворе! Иностранцы приезжают Олимпиаду поглядеть!