Молоко и мёд - Артем Рудик

темечко и избрана с рождения. Но в итоге просто плюнула на тот подарок, который ей дали боги. Пренебрежительно отнеслась к мечте, которую я лелеяла. И уж кто-кто, а она точно не заслуживала перерождения в качестве бессмертной. Она вообще ничего не заслужила из того, что получила!

А что до меня? Моя сладкая кровавая мечта не осуществилась. Ибо уготовано мне было стать преемницей отца в качестве звёздной жрицы и предсказательницы. Я была его единственной дочерью и наследницей, и именно это, как мне теперь думается, стало причиной того, что жрецы обходили меня стороной во время выборов жертвы. Отец считал, что оберегал меня. А я его ненавидела за то, что это разрушило мою самооценку. Я плясала и радовалась, когда он умер.

А потом заняла его место и мои мечты стали далеки, как никогда. Я всё ещё участвовала в кровавых ритуалах, но скорее в качестве палача: предсказывала по печени жертв будущее.

И это, в купе с юношескими фантазиями, выросло в то, что меня стали посещать особенные сны. Кровавые фантазии, в которых меня истязали, резали, калечили. Я была то жертвой, то дикой воительницей взятой в плен, то... да много кем. Вскоре я стала мечтать об этом и наяву, проводя дни и ночи напролёт в придумывании подобных сюжетов. Я пренебрегала обязанностями, ускользала с важных ритуалов, а всё то время, что меня не навещали мазохистские мысли я чувствовала себя исключительно опустошённой.

Так, я совершенно перестала высыпаться и начала наплевательски относиться к своему труду. В один из дней, я невнимательно отнеслась к положению звёзд и их соответствию календарю. Я составила неверное предсказание, обещавшее нашему лидеру победу.

А на следующий день он вернулся из скоротечного похода злой и без половины многотысячной армии. Конечно, меня тут же разжаловали из предсказательниц. Чтобы ещё больше унизить меня и моё происхождение, я была продана в рабство младшему храмовому слуге. В назидание, можно сказать.

Рабство у моего народа было совсем не тем прекрасным и жестоким институтом, что у белых, чёрных и жёлтых людей, которые могли держать в жёстком подчинении многие поколения целых народов. Нет, оно было мягким и даже несколько бесхребетным, что очень контрастировало с нашей, в целом, кровожадной культурой. Из него было легко сбежать или выкупить самого себя. Можно было жениться и дети не перенимали рабский статус. При усердной работе могли пожаловать освобождение. Можно было даже иметь собственных рабов! А хозяина и вовсе могли наказать за жестокое отношение.

Конечно, все эти блага обычно доставались не пленным, а нашим, по тем или иным причинам попавшим в неволю. Некоторые даже добровольно шли в рабы, лишь бы справиться с финансовыми трудностями и пожить немного на хозяйских харчах, отплачивая их своим трудом.

И если для кого-то это была трудная необходимость, то моё попадание в рабство оказалось окном возможностей. Возможностей для исполнения мечты. Тем более, что я оказалась в подчинении Либеччо, тогда ещё носившего имя Тлибек.

Это был удивительно хлипкий и нежный юноша. Особенно, в контексте своего времени. Будучи жрецом бога-ягуара, воплощения ярости и смерти, он страдал недугом сочувствия и эмпатии. Тлибек нежно оплакивал умерших, морщился от обыденных жертвоприношений и считал, что пролитые реки крови никак не будут способствовать отсрочке конца света. Он был исключительно уникальным гуманистом в жестоких реалиях кровавого века.

Но именно такие нежные и интеллигентные существа могут становиться самыми кровожадными и жестокими монстрами. Так всегда было. Испокон веков.

Их нужно только правильно испортить и мне помогло то, что я сразу очаровала Тлибека, привязав к себе, как верную собачку. Я заставляла его доставлять мне боль, а он хотел спокойной жизни, большую семью и много детей. Но согласно закону это даровало бы мне свободу от цепей. А я уже тогда стала понимать, что настоящая власть может быть получена только в плотно затянутом ошейнике.

Я манипулировала Либеччо, давала ему надежду на то, что однажды мы реализуем его глупую мечту о спокойной жизни. Кормила его обещаниями и извращала тёмными удовольствиями. Благодаря моим наставлениям нежный юноша рос по службе, креп физически и становился всё более жестоким. Чтобы угодить мне, Тлибек творил ужасные вещи, усердствуя в ритуалах и принося всё более масштабные жертвы. Не во славу богов, а скорее в мою честь. Волк даже перерос своё отвращение к человеческой плоти и стал есть её на глазах у всех.

Он поклонялся не тем, кому по призванию должен был служить, а мне. Каждая капелька крови пролитая им, была для меня. И с такой "рьяной и истиной верой" волк добрался до должности главного жреца. Тлибек стал даже более важным, чем когда-то была я и мой отец, ибо теперь он ведал всеми жертвами. Через него я завоевала огромную власть и влияние, легко надавливая на его мужские слабости и манипулируя стремлениями к нежности и любви. Но мне было плевать на власть. Мной двигало не она.

Теперь я могла реализовать свою главную фантазию. Либеччо был принуждён к тому, чтобы избрать именно меня в качестве "главного блюда" Божественных супругов. Он долго противился, причитал, но в конце концов, это было МОЁ решение. А МОИ решения он принимал как божественные наказы.

В мой самый счастливый день, меня нарядили в самый роскошный рабский наряд. Провели мимо толпы, в обожании которой я купалась. Затем мы с Тлибеком поднялись на вершину самой высокой пирамиды. Там он проколол мне язык золотой барбеллой, чтобы кровь пролилась вместе с моей душой, содержавшейся в ней. Затем он раздел меня, положил на алтарь и достал ритуальный нож.

Именно в тот момент, Мауи избрал нас для того, чтобы мы оба стали членами Общества, разделив между собой Северную Америку. Прежде, чем клинок коснулся моей кожи, я обрела проклятие неуязвимости. Любые повреждения теперь не наносили мне никакого вреда, а самые страшные раны заживали всего за пару дней. Даже если меня сжечь до состояния пепла, я смогу восстановиться, будто бы ничего и не было.

Единственное, что с того момента мне напоминает о прошлом, так это пирсинг в языке - единственная моя рана, что никогда больше не затянется. Ну ладно, может быть, ещё сам Либеччо служил живым напоминанием. Но за такое количество времени он стал мне надоедать. Им всё ещё было очень легко манипулировать, заставляя вершить геноциды и лить кровавые реки.

Но ужасный волк больше не вдохновлял меня. Не был тем, кого я могла бы видеть в качестве своего Божественного супруга, в паре с