Наследник 3 - Дмитрий Шимохин

— По поводу десятников. Карась пусть отроков так же наставляет, нравится ему с ними возиться, да и получается, — внес я первое предложение по полку.

— То верно, его эта стезя, — кивнув пробасил дед.

— Также десятниками вижу Прокопа, Микиту и Василия из гороховчан, да еще Кижа и Ивашку дельным он мне показался, — выдал я.

— А я? — тут же донеслось от Елисея, и все на него посмотрели, вид он имел расстроенный и грустный.

— А вы с Василием при мне будете, есть у царя стольники и конюшие с окольничими, вот и вы будете. Плату как десятникам положу.

— Благодарю, — тут же вскочил Елисей, радостно улыбаясь, на лице не осталось и следов обиды. Василий же поднялся более степенно, осознавая собственную важность.

— Главой полка кого видишь? — поинтересовался дед.

— Хм, — хмыкнул я, в свое время я долго думал над тем, кого ставить. — Поздея!

— Почему он? Почему не я? — донеслось от дяди Олега, который вперился в меня взглядом.

— Олешка! — прикрикнул дед и попытался придавить сына взглядом, но тот просто проигнорировал его, продолжая смотреть мне прямо в глаза.

— Ведь это я был все время рядом, оберегал тебя от ворогов. Я был готов выйти за тебя против ляха. Я тебя учил ухваткам разным. — И хочу знать, почему он? — на одном дыхании произнес Олег, и были в его тоне горечь, обида и злость.

«Почему? Да потому что он другой. Умнее, а главное, хитрее. Умеет просчитывать ходы наперед, видит людей, умеет с ними контактировать, и не такой бирюк, как ты, и не обладает таким бойцовским талантом, и задачи у него будут другие», — пронеслось у меня в голове, но ответил я совсем иное:

— Именно потому, что ты сказал. Ты один из сильнейших бойцов полка, а может, и сильнейший, — я кивнул на деда. Именно ты меня охранял и прекрасно справлялся с этим. И я хочу, чтобы ты продолжал этим заниматься. Хочу, чтобы ты был сотником в полку. Ты уже и так стоишь над бывшими казаками, которые стали моими личными сторожами. Они останутся моими послужильцами, и ты будешь над ними головой, только ты и я. Ежели в полку есть вои, которых ты сочтешь достойными, заберешь их к себе и с этим справишься прекрасно! — чеканя каждое слово, сказал я.

— Хм, — смутился немного Олег, а Поздей выдохнул, ибо после возгласа брата сидел напряженным. — Тады ладно, — протянул Олег, соглашаясь со мной, хотя в его голосе еще слышались нотки недоверия, скрытая обида и в то же время облегчение.

«Ну вот, получается, клин между братьями вбил. Как бы не привело к чему нехорошему», — промелькнуло у меня.

Дед же ничего не ответил, лишь вновь глянул на Олега и отвернулся.

— По плате за службу теперь, — перешел я к следующему организационному моменту. — Все вступившие в полк получат также по три рубля на обзаведение всего потребного, — решил я выделить, так сказать, подъёмные.

— Оу, богато, то добре, — тут же раздалось за столом.

— Боярским сынам, как я и обещал, плата будет положена в семнадцать рублев. Десятникам, думаю, двадцать три рубля в год, а сотнику тридцать три рубля пойдет. Голове полка уже сорок два рубля, а воеводе семьдесят пять рублев. Василий и Елисей будут получать как десятники и по три рубля на обзаведение тоже, — озвучил я.

— Щедро, — донеслось от Прокопа, в его голосе звучало довольство.

— Может, не стоит по три рубля всем давать, ты и так щедро платишь? — тут же задумчиво донеслось от деда, и он заработал пару недовольных взглядов, но никто не сказал ему слова поперек.

— Деда, ты верно заметил, я щедро плачу, но те же гороховчане на новое место прибыли, да и дядя Олег и Поздей с Прокопом семьи привезли, надо многое купить, да и другим, коли появятся, помочь надо, — пояснил я ход своих мыслей.

— Смотри сам, твоя мошна, только так она совсем прохудится. Все тягло на полк будет уходить, тебе коней еще содержать, а царь, может, больше и не даст серебра, — попытался образумить меня дед.

— Даст не даст, то царево дело. Стекло делаю, деда, так что серебро будет. Коли мало будет, еще чего измыслю, — хмыкнул я, и продолжил:

— Прокоп, собери всех десятников да обскажи услышанное. А ты, Василий, возьми писчие принадлежности и обойди всех послужильцев, спроси, желают ли они ко мне в полк идти, и запиши, после к десятникам подойдешь, людей по десяткам распределить.

— Сделаем, — в один голос ответили Прокоп и Василий.

— И еще, Прокоп, пусть Богдан в десятке Ивашки будет, сын Микиты и Василия, также туда пусть идет Иван Степурин, а младший Аникий пока у Карася в учении побудет. Все идите, — махнул я рукой и, глянув на Елисея, кивнул в сторону двери, поднявшись, они удалились, оставив меня наедине с родичами.

Дядя Олег сидел с каменным лицом, дядя Поздей крутил в руках кубок, а дед почесывал бороду и внимательно глядел на меня немигающим взором, от этого у меня мурашки по всему телу пробегали.

— Кхм, — прокашлялся я. — Все ушли, и можно о кое-чем другом поговорить, и тебя, дядя Поздей, касается это в первую очередь, раз ты теперь глава полка, — начал я, чем тут же привлек внимания дядюшек. — В людях ты разбираешься, и это-то мне и надо. Я хочу, чтобы ты выяснил, кто среди людей мне верен и готов за меня драться, хоть с другими боярами, хоть с чертом лысым, хоть с крымским ханом или польским крулем.

— Вот те раз, а я уж надеялся тихонько отсидеться, крымчаки далеко, а здесь благодать, — хмыкнул дядька Поздей, потом прищурился и широко улыбнулся, заговорив уже серьезным тоном: — Значит, знать хочешь, на кого действительно сможешь опереться и кто тебя не предаст за пару монет.

— Да, именно так, — кивнул я.

— Дело это небыстрое и непростое, не всякий свои мысли говорит, а больше язык за зубами держит. Сделаю, что смогу, — медленно закончил дядя Поздей.

— Еще знать желаю, есть ли рядом соглядатаи царские али бояр каких, — поделился мыслью