Ганфайтер - Игорь Александрович Шенгальц

class="p1">— Сегодня новости о разгроме Билли и его банды разойдутся по городу, а уже завтра о вас будут говорить и в соседних квадратах, — сказал Сэм в завершение своего рассказа. — Слава — штука опасная. Думаю, эта история принесет нам большие неприятности. Теперь каждый захочет проверить шерифа Эрпа на наличие железных яиц…

Все, сказанное Дряхлым Сэмом, было крайне интересно. Серые территории — куски чужих миров, по некоей непонятной пока системе появляющиеся вместо других областей. Уж не благодаря ли подобной подмене я и оказался здесь, выпав из собственного мира? Вот только как это проверить? Разумеется, сделать это можно, лишь отправившись туда лично. Но Сэм явственно дал мне понять, что дело это смертельно опасное, и без серьезной подготовки соваться на серые территории не стоит.

Но я уже решил для себя, что рано или поздно я предприму такую вылазку, чтобы собственными глазами попытаться разгадать скрытые там секреты.

— Попрошу вас, Сэм, никому не рассказывать о том, что я вам поведал. Иначе, боюсь, ко мне отнесутся… с предубеждением.

— Прекрасно понимаю вас, мистер Эрп, — согласно кивнул старик, — мой рот на замке.

— Благодарю.

— Пожалуй, я пойду вниз, нужно помочь оформить всех, кто сидит в клетке… исключительно по закону. Но вы не беспокойтесь, суд у нас быстрый, сэр. Завтра к полудню их участь будет решена.

Я безразлично кивнул. Если всех выживших бандитов развесят вдоль дороги, что ж, я пожму плечами и пройду мимо. Нелепый гуманизм был мне не свойственен. Я и раньше не понимал, зачем держать в тюрьмах насильников и убийц, кормя их за счет налогов их же жертв. И если здесь в Карадже действуют по законам человеческой справедливости, а не по неким абстрактным понятиям о человеколюбии, то я этому буду лишь рад.

Сэм вышел, и я запер за ним дверь. Воспользуется ли он моей откровенностью? Вряд ли. Он создавал впечатление человека, словам которого можно верить. Вдобавок, я его устраиваю в качестве мишени для всех будущих нападок со стороны. Прежнее руководство сильно ограничивало его и остальных заместителей в возможностях, я же делать этого не намерен. Более того, я уже начал планировать реорганизацию всего процесса… впрочем, об этом пока рано говорить, я еще не до конца все обдумал.

Скинув с себя грязную одежду, я отодвинул ширму и с наслаждением рухнул в постель. Узкая кровать была не самой шикарной, но сейчас я уснул бы и на голых досках.

Вот только поспать мне опять не дали.

Окошко под потолком внезапно распахнулось, и внутрь влетел круглый предмет, отскочил от пола и подкатился прямо к моей постели.

Я резко сел в кровати, уже держа в руках револьвер.

Глядя на меня пустыми провалами глаз, на полу лежала голова мертвого прыгуна.

— Лови приз, Безымянный! — в окно уже протискивалась Лилуйа, пытаясь протащить сквозь узкую раму крупную грудь. — Не думал же ты, что бедная девушка решит оставить себе чужой трофей?..

Глава 11

— Лилуйа? Что ты здесь делаешь? — признаюсь, я был изрядно удивлен ее появлению. Каким образом она вычислила, где меня искать? Я ведь и сам оказался в этом месте благодаря череде случайностей, и еще час назад вообще не был уверен, что выживу.

— Я не пожелала тебе сегодня доброго утра, — девица, наконец, залезла в комнату, прошлась по ней, осматриваясь, и уселась в кресло, положив ногу на ногу. — Поэтому решила хотя бы сказать «спокойной ночи»!

Ноги ее… хм… я едва отвел от них взгляд. Провоцировала или это естественное женское свойство — пытаться подчеркнуть свою красоту в любой ситуации.

Пустые глазницы мертвого прыгуна смотрели на меня с молчаливым осуждением.

Зачем пришла Лилуйа? Уж явно не за тем, чтобы швырнуть в меня головой дохлой твари.

— Спокойной ночи, — безразлично ответил я, отвернувшись в сторону. Девица, конечно, мне нравилась, но я давно уже перестал терять голову от женских прелестей.

Башка прыгуна сочувствия мне не выражала, ну и ладно.

Индианка ничуть не удивилась и не обиделась. Она встала на ноги, грациозно потянулась, обозначив все свои выигрышные округлости, и подошла ко мне, чуть склонившись над лицом, так, чтобы волнистые темные волосы слегка задевали меня, едва касаясь, скорее, щекоча, и вызывая волну внезапного желания.

— Неужели, уже успел сыскать себе девку? — ее голос резко контрастировал с внешностью. — Я слышала, отличился в местном салуне? Там обычно полно… всяких…

Да что же за напасть? Ревнует? С чего бы?

Я тоже поднялся, подошел к валявшейся голове, поднял ее на уровне своего лица и повертел в руках. Жуткое зрелище! Теперь я мог лишь удивиться, как при первой встрече принял это существо за человека. Ничего общего, кроме примерного строения тела. Но это все равно, что сравнивать человека и гориллу. Первичные данные те же, но результат кардинально разный.

— Чего надо? — я сразу перешел к сути, понимая, что Лилуйя отчетливо видит перед собой некую цель, вот только не знает, как ее обозначить.

Но она сумела:

— Ты мне нужен в качестве мужчины. В самом прямом смысле этого слова. Поможешь?

Насколько я ожидал чего угодно, но тут замер на месте, лишь хлопая глазами от удивления.

— Собственно… кхм… что?

— Сегодня подходящий день, — она уже деловито скидывала с себя одеяние: сначала мантилью, доходившую до талии, потом шерстяную юбку, шортики, многочисленные украшения, и, наконец, мокасины.

Пол минуты не прошло, а она уже стояла передо мной обнаженная, чуть прикрыв левой рукой черный треугольник внизу живота, но крупную грудь оставив открытой для моего жадного взора.

И тут же скользнула ко мне, обняв за талию и увлекая к постели за ширмой. Желания сопротивляться подобному харассменту во мне совершенно не возникло. А сама Лилуйа более ничего объяснять не собиралась.

Дальше… джентльмену о подобном судачить не к лицу, но с индианками меня жизнь прежде не сталкивала. Китаянки были, не скрою, и темненькие тоже… не говоря уж о представительницах белой расы: англичанки, русские, немки, чешки, австралийки, француженки… всех не перечислить. Не то, чтобы я хвастался, просто так сложилась жизнь. Я точно знал, что имел опыт почти со всеми, кроме индианок. И вот, наверстал упущенное…

Лилуйа, к моему удивлению, совершенно ничего не стеснялась. «Процесс любви» для нее был столь же естественен, как утреннее омовение. Наоборот, время от времени был ошарашен я, когда она предлагала нечто