Ненормальный практик 3 - Отшельник Извращённый

— Что ты задумал, Волков⁈

— Не обещаю, что получится, но попробую! — отвечаю, протягивая к ней руку. — Одолжите свой меч, лейтенант!

Она обернулась, посмотрела на приближающуюся лавину всадников, затем повернулась обратно, взглянув на меня, и протянула свою саблю:

— Не знаю, что ты хочешь сделать, Волков, но ты же «Ненормальный практик», как говорят люди. Я верю в тебя.

— На многое не рассчитывайте, — предупреждаю, принимая меч. — А теперь все в шеренгу! Изображайте готовность к бою!

Триста метров до столкновения с отрядом кавалерии. Время тает.

Падаю на колени и принимаюсь яростно царапать кончиком меча по льду. В голове роилась схема — сложная, многоуровневая, требующая безумной точности. Четырнадцатиметровый контур, масштабированная версия полуметровой, что придумал ещё при чтении бабулиных книг. Выйдет ли? Чёрт знает!

— Блядь! — ругаюсь, когда линия пошла чуть не туда. Исправил, углубил канавку. — Нужно больше эфирита! Весь! До единого!

Руки двигались как заведенные.

Здесь — узел накопления.

Здесь — цепь усиления.

Здесь — камера разложения кристаллов.

Каждая линия должна лежать точно, каждый угол — выверен до градуса.

— Митька! Ведро! — рявкаю, не поднимая головы.

Он протянул мне ведро с эфиритами, глаза как блюдца. Засыпаю кристаллы в пазы контура. В точки накопления, в узлы усиления, в камеры преобразования.

— Ещё! Быстрее!

Захар подбегает с другим ведром. Черпаю оттуда горсть крупных кристаллов и втыкаю в углубления. Контур рос. Уже десять метров, его сложность нарастала в геометрической прогрессии.

Здесь усилить реакцию! Черчу дополнительные линии.

Здесь двойной каскад.

Здесь минимизировать потери энергии.

Здесь сократить цепь взаимодействия.

— ОНИ БЛИЗКО! — разносится крик.

Поднимаю голову. Всадники ледяных уже в сотне метров, орут нам, как бешенные. Яки и кони несутся по льду, поднимая фонтаны снега. Копья наперевес, топоры и сабли наготове.

Четырнадцатый метр контура.

Последний штрих — управляющая линия. Царапаю её от центра контура назад, как гребанный фитиль запала, вложив остатки эфира в эту критически важную связь.

— ВСЕ ЗА МНОЙ! ЖИВО! — ору, вскакивая на ноги.

И, надо же, все послушались. Даже лейтенантши, даже закаленные бойцы — все побежали следом, доверившись безумному плану неофита.

Десять метров управляющей линии от контура. Двадцать. Тридцать. Больше не могу. Эфир кончился полностью, пот хлещет покруче чем в банк. Резко торможу и разворачиваюсь.

— Куваева! — бросаю ей меч. — Как дам команду, воткни острие вот сюда! — тыкаю пальцем на конец управляющей линии. — И выплесни весь свой эфир! Всё что есть!

— Поняла!

Сам падаю на колено, тяжело дыша и вытирая пот со лба. Сердце бешено колотилось, в висках тарабанит кровь. Сейчас узнаем, сработает ли эта затея или же я просто потратил последние минуты на рисование «картинок» на льду.

Язычники неслись прямо на нас. Морды, разукрашенные синим, искажены боевым безумием. Оскаленные зубы, горящие глаза, гортанные крики на варварском наречии. Уже предвкушали бойню, видели нас мертвыми под копытами своих скакунов.

Передний всадник, огромный верзила с боевыми косами в бороде, размахивал секирой над головой и что-то орал на своем языке. Вероятно, обещал нам мучительную смерть. Остальные подхватили его клич, и воздух наполнился жаждой крови.

— Господи, что мы наделали… — прошептал кто-то из солдат рядом со мной.

— Он нас всех убил, — простонал другой. — Мы же просто сломали боевой порядок…

Надежда в глазах бойцов исчезла. Один снова перекрестился, второй зажмурился, не желая видеть приближающуюся смерть. Лейтенантши тоже напряглись. Вблизи семь десятков всадников выглядели ещё более ужасающе чем издалека. Они понимали, нам всем конец.

Язычники на скаку влетели прямо в периметр контура. До нас оставалось метров тридцать. Ещё несколько секунд, и их копья прошьют наши тела.

— СЕЙЧАС! — ору во всю глотку.

— АРРРРРРХ! — рычит Куваева и, не раздумывая, воткнула меч в лёд точно в указанном месте, сразу же выплеснув весь свой эфир в управляющую линию.

И…

НЕУЖЕЛИ НЕ ВЫШЛО…

Нет.

Вспышка!

Контур вспыхнул ослепительно-белым светом!

Все четырнадцать метров!

А потом…

БУУУУУУУУМ!

Взрыв потряс основы мира.

Огромный участок льда просто испарился, превратившись в кипящий фонтан воды и пара.

Ударная волна покатилась во все стороны, поднимая тонны снега и разбрасывая ледяные осколки.

Большая часть конницы ледяных провалилась в образовавшуюся полынью — кони, яки, всадники, все смешалось в кипящем котле разрушения. Кого разорвало взрывом. Тех, кто остался позади, прошили осколки льда размером с кирпичи. Вместо криков ярости, звучавших секунды назад, теперь звучали предсмертные стоны.

Елена среагировала мгновенно. Активировав технику контурщика, воздвигла перед всеми нами защитную стену — полупрозрачный эфирный барьер. В него с грохотом врезались глыбы льда размером с бочки, от чего по тому побежала рябь.

Однако её взгляд за очками был всё также неморгающим. Даже шокированным. Сейчас просто действовала на автомате.

И всё закончилось.

Там, где только-только неслась грозная конница, теперь зияла огромная полынья, усеянная частями тел.

С десяток выживших всадников, кто был позади, сидели на скакунах с перепуганными до безумия глазами. Боевой дух испарился вмиг. Развернув коней, они бросились прочь, не оглядываясь.

Но одна фигура медлила.

Женщина-воительница на белом яке, в меховых доспехах. Смотрела на нашу группу со злобой. И когда её голубые глаза пересеклись с моими, увидел в тех не страх, только ненависть. Уверен, она запомнит меня и будет преследовать, пока один из нас не умрёт. Это вендетта.

Прошипев что-то на своем языке, угрозу или проклятие, она с диким кличем пустила яка вскачь, следуя за остатками своего отряда.

После наступила тишина.

Третья по счёту вроде бы.

И длилась долго.

Секунд пятнадцать. Прям рекорд.

Затем округа взорвалась воплями, возгласами и проклятиями.

— Что за чертовщина⁈ — первым заорал Гирев, тыча пальцем в сторону дымящейся полыньи. — Что это, блядь, было⁈

— Не верю своим глазам, — пробормотал Роман, сержант Елены, потирая виски. — Полсотни всадников… просто исчезли. — и взглянул на меня с опаской.

Сивый и Рыжий стояли рядом, в немом изумлении. Беззубый крестился так часто, что казалось, вот-вот упадет в обморок.

Митька же с Захаром подбежали ко мне, хватая за плечи:

— Во даёшь! Это наш сержант!

— Сашка! Братан! Как ты это сделал⁈ Ты же… ты же просто царапал лёд!

Но самой красноречивой была реакция лейтенантш.

— Контур, — сглотнула Елена, глядя на меня как на чудо? Нет. Как на чудовище. — Он нарисовал контур разрушения, соединив его с бытовым. Нет. Даже не так…