Андрюха, у нас… - Мелалика Невинная

– Вроде того, – киваю я.

На смену прежним размышлениям тут же приходят другие: если Славка из другого мира, откуда он настолько знаком с местным культурным кодом? Додумать эту мысль до конца мне не дают эрмитажные коты. Усатые-полосатые, призванные охранять Эрмитаж от крыс и мышей, хорошо организованной «свиньей» подбегают к нам, а тот кот, что бежал первым, – у него позолоченные усы и золотое пенсне – обращается к Славке:

– Мы просим помощи, наблюдающий. Атланты взбунтовались! Нужно успокоить их, пока это не стало известно всем и нам не пришлось эвакуировать посетителей.

– Чего требуют? – сурово уточняет наблюдающий.

– Жалуются на невыносимые условия труда, – отвечает кот и опускает взгляд.

– Но есть нюанс, да? – усмехается Славка.

– Да, – скорбным голосом соглашается тот. – У атлантов до сих пор имперское мышление. Скорее всего, они будут говорить только с представителем правящей династии.

– У вас тут что, знатных гостей мало? – Наблюдающий изумленно вскидывает бровь.

– Во-первых, негоже беспокоить таких гостей. Во-вторых, сегодня среди них нет ни одного представителя правящих династий, даже их дальних родственников, – покаянно говорит кот и поправляет пенсне.

Славка задумчиво молчит и слегка прикусывает нижнюю губу, а я, кажется, знаю, как нам решить возникшую проблему.

– Слав, ты же копия той императрицы из Восточной Земли! У тебя на лице все фамильные черты правящей династии Элькорингов! – выпаливаю я. – Иди и разговаривай спокойно! Если атланты возмутятся, предъявим им портрет и подпись! Усатые-полосатые все подтвердят!

Коты дружно кивают, а Славка вновь ничего не отвечает, лишь выразительно смотрит на меня. Мол, псих ты, Андрюха, и предлагаешь авантюру.

– Ты же сам говорил, что, если баланс сил нарушен, наблюдающий может прибегнуть к любому средству, чтобы его восстановить, – горячо убеждаю его я, потрясая руками. – Ты никого не обманываешь. Просто действуешь по инструкции.

– Ладно, – соглашается наблюдающий и велит котам: – Проводите меня к вашим бунтовщикам.

Атланты, созданные, чтобы держать портик Нового Эрмитажа, ведут себя несообразно своей задаче. Часть из них еще поддерживает каменные своды, но одной рукой, а то и одним пальцем. Другие прогуливаются вдоль здания, разминая тела. Гиганты похожи на спортсменов после изнурительной тренировки. Славка останавливается неподалеку, так, чтобы все атланты находились в его поле зрения, и некоторое время внимательно смотрит на них. Мы с котами замираем за его спиной.

– Вы хотели поговорить, – наконец размеренно изрекает наблюдающий, и я поражаюсь тому, как четко и громко звучат его слова. – В чем ваш запрос?

Атланты разворачиваются на его голос.

– Что беспокоит вас? – вновь вопрошает Славка.

– Я слышал, – шепчет мне кот в пенсне, – что по обычаям Восточной Земли император должен трижды повторить свое обращение, прежде чем будет дозволено дать ему ответ.

– Что послужило причиной вашего беспокойства, атланты? – спрашивает Славка в третий раз и многозначительно замолкает.

Повисает звенящая тишина, от которой мне становится жутко. Я делаю шаг вперед и опускаю ладони Славке на плечи, прикрывая ему спину. Если атланты посчитают его негодным собеседником, они способны разметать нас одним движением, но я постараюсь сделать все, чтобы спасти наблюдающего от участи быть раздавленным. Эрмитажные коты вытягиваются по струнке и затаивают дыхание. Однако ничего ужасного не происходит.

– Условия труда, – отвечает один из атлантов, видимо, назначенный представителем по связям с общественностью. – Даже ангелы летают в отпуск – по одному и группами, – а у нас не было отдыха с самого нашего рождения в Петербурге. Реставрация не в счет. Мы хотим равных условий труда и отдыха с прочими созданиями, выполняющими роль столпов и опор в этом городе.

– Я слышу вас, – уверенно говорит Славка. – Я передам вашу просьбу тем, кто отвечает за столпы и опоры этого города. Сейчас же я прошу вас вернуться по своим рабочим местам и нести свою ношу с честью до распоряжения свыше. Оно поступит в ближайшую неделю.

– Слово сказано, – согласно кивает атлант, – слово услышано.

После чего я с изумлением смотрю, как все каменные гиганты – даже те, кто ранее поддерживал своды, – опускаются на одно колено и склоняют головы перед наблюдающим. Славка отвечает им легким кивком, а уже через миг атланты стоят на своих местах, как будто ничего и не происходило.

– Можем возвращаться, – командует наблюдающий и легко похлопывает меня по руке, после чего я убираю ладони с его плеч.

– Даже обращаться к полотну не понадобилось, – довольно мурчит кот в пенсне.

– Слав, – спрашиваю я, когда мы вновь идем по выставочным залам, – что бы ты делал, будь императором?

– Андрей, – хотя Славка значительно ниже меня ростом, мне кажется, что он взирает на меня откуда-то из бескрайних заоблачных высот, – я – наблюдающий, и это мой образ жизни. Император – это тоже образ жизни. Просто другой, со своими условиями труда и отдыха.

– Вопросы императорского отдыха меня интересуют куда больше, чем вопросы императорского труда, – улыбаюсь я.

– Видишь ли, какая штука, – прищуривается Славка, когда мы в очередной раз проходим мимо портрета Альтариэль Элькоринген, – императором нельзя не быть. Точнее, им нельзя быть только на работе. Даже если ты на отдыхе, то все равно император. С наблюдающими та же история. В этом правящий император и назначенный наблюдающий равны. Понимаешь?

– Теперь понимаю, – отвечаю я и кошусь на портрет.

На мгновение мне кажется, что дочь Алькора Славного подмигивает мне.

От автора

В этой серии упоминаются несколько мест и явлений, имеющих важное культурное и символическое значение для Санкт-Петербурга.

Государственный Эрмитаж – музей изобразительного и декоративно-прикладного искусства. Современный Эрмитаж входит в десятку самых посещаемых художественных музеев мира и представляет собой сложный музейный комплекс, состоящий из нескольких зданий. По задумке герои сначала находятся в Зимнем дворце (Дворцовая наб., д. 34), а потом направляются к Новому Эрмитажу (Миллионная ул., д. 35).

Эрмитажные коты – это кошки, официально содержащиеся на территории Зимнего дворца и предотвращающие размножение крыс и мышей в Государственном Эрмитаже. Они считаются легендой эрмитажной жизни и ее неотъемлемой частью.

Десять фигур атлантов, созданные скульптором Александром Требнёвым из серого сердобольского гранита, украшают собой портик Нового Эрмитажа. Без них уже невозможно представить облик Санкт-Петербурга, а по городской легенде, они даруют вдохновение, приносят удачу и исполняют желания.

Андрюха, у нас… Элементы культурного кода

– Что случилось с прежним наблюдающим? – спрашивает Андрюха, помешивая свой кофе.

– Ничего, – отвечаю я, принимая у официантки тарелку с тыквенным пирогом. – Ушел по собственному желанию.

Мы с напарником сидим в Кафе-на-Перекрестке, и, похоже, каждый из нас надеется провести эту встречу за разговорами, а не за решением задач по восстановлению баланса на том или ином уровне Санкт-Петербурга. Я – так точно.

– Странно. Чем больше за тобой смотрю, тем больше проникаюсь, насколько крутая это должность.

– Не должность делает человека, а человек – должность, – говорю я. – Ты сам тому яркий пример.

Напарник нехотя кивает и бросает тоскливый взгляд на мою порцию пирога. Свою-то он уже приговорил.

– Закажи еще, что ты маешься, – советую я и подвигаю тарелку к нему поближе. – Тем более пока есть, а то этот пирог – штука во всех смыслах волшебная: еще не успели приготовить, а он внезапно уже исчез.

– Правда же волшебная, – кивает Андрюха и таки отламывает кусок моего пирога своей вилкой. – Слушай, а на человеческом уровне этого кафе точно-точно нет?

– Есть, – с готовностью отвечаю я. – Только оно не на перекрестке, а непосредственно на Гражданской улице. От перекрестка надо немного пройти в сторону дома Раскольникова, который литературный герой. Соответственно, и название другое. Но тыквенный пирог там имеется. Такой же вкусный, кстати.

– Ого! – восклицает он.

– Ага! – улыбаюсь я. – Меню там то же самое, да и интерьеры в точности такие же. Так что не промахнешься.

– Здорово было бы однажды там встретиться… – мечтательно вздыхает мой напарник.

Я делаю вид, что не слышу его реплики, да и в этот же момент в Кафе-на-Перекрестке влетает пожилая (можно даже сказать, пожившая), но бодрая дама.

– Мне как обычно, – бросает она после приветствия и устремляется в зал. Около нашего столика дама останавливается, покровительственно