Андрюха, у нас… - Мелалика Невинная

в образе героического героя, а ведешь себя иногда как сопливый пацан. Сегодня вот никуда не влез, даже не пытался, но обычно, стоит только отвернуться, обязательно какая-то школьная самодеятельность начинается. Что это вообще такое? Когда ты уже перестанешь нарываться?

– Когда окончательно поверю, что это все всерьез, – вздыхает Андрюха. – Ты же понимаешь мою логику: если все происходящее со мной – сон, то всегда можно проснуться, если это игра ума, можно переиграть, если кино, в запасе всегда есть пара дублей. Все эти слои города, все эти иные реальности – это такая возможность вспомнить боевую молодость и выгулять внутреннего ребенка.

– Знаешь, тогда лучше и не верь, – я поднимаюсь из кресла и встаю напротив напарника, – а то внутренний ребенок сразу уступит место внешнему взрослому. Станешь серьезным и скучным, правильным и занудным до тошноты. Воспитывать меня начнешь, как подростка-то. Будешь таскаться за мной и ныть: туда нельзя, сюда нельзя, так делай, так не делай. Продолжай-ка ты лучше считать все это сном или играми разума. В конце концов, мне кажется, это тебя и спасает во всех переделках.

– Что наша жизнь? – хмыкает он. – Игра.

– Не то слово, – фыркаю я.

Андрюха берет меня за плечи и, на несколько мгновений прижав к себе, по-отечески похлопывает меня по спине. Я бодаю его головой в грудь, и мы привычно смеемся – над собой и над всем, что с нами происходит. Здорово сбивает пафос и избыточную значимость, я вам скажу.

От автора

«Лахта Центр» – общественно-деловой комплекс, расположенный в историческом районе Лахта на западе Приморского района Санкт-Петербурга (Высотная ул., д. 1). «Лахта Центр» состоит из пяти объектов: башни, многофункционального здания, здания арки главного входа, комплекса зданий и сооружений и стилобата. Башня считается самым высоким небоскребом в Европе и самым северным высотным зданием в мире.

Еще на этапе задумки комплекс приковывал к себе общественное внимание и служил предметом обсуждения. «Лахта Центр» поражает масштабами, и там действительно есть где развернуться: башня насчитывает восемьдесят семь этажей и имеет высоту четыреста шестьдесят два метра, а совокупная площадь Центра составляет пятьсот семьдесят тысяч квадратных метров.

Андрюха, у нас… Крест демиурга

– Слава, – многозначительно говорю я, – меня опять начал волновать вопрос твоей самоидентификации.

– Че-го? – Наблюдающий смотрит на меня с нескрываемым напряжением.

В целях служения городу и соблюдения нейтральности во всем Славка стирает свою личную историю и выглядит как подросток, про которого с виду не разберешь – мальчик он или девочка. Я почти смирился с тем, что вряд ли узнаю, кто наблюдающий на самом деле, и предпочитаю считать его парнем, но не пошутить на эту тему не могу. Как минимум, чтобы скрасить наше пребывание в таком мрачном месте, как старые «Кресты».

– Тебя с двадцать третьим февраля поздравлять или с восьмым марта? – смеюсь я.

– Да хоть с тридцать первым июня! – расслабляется Славка. – Я вообще поздравления люблю. Носки, к слову, в подарок приму с удовольствием. Быстро рвутся при моей работе, знаешь ли.

Работа наблюдающего заключается в том, чтобы ходить по разным слоям Санкт-Петербурга и наблюдать за равновесием сил. Иногда его сопровождаю я. Во-первых, это интересно – на моем слое реальности нет многого из того, что есть на других (либо оно невидимо глазу). Во-вторых, мне хочется помочь Славке, а с ним и родному городу (наблюдающий переехал в Питер по работе, а я во всех смыслах местный). Сегодня Славкино чутье привело нас на территорию легендарного следственного изолятора, не так давно опустевшего.

– А бритву? – ехидно уточняю я, пока мы бродим между заброшенными корпусами и высматриваем, что может быть не так. – А пену для бритья?

– Возьму без базара! Ценные, между прочим, вещи в хозяйстве, что для мальчиков, что для девочек. – Славка расплывается в коварной улыбке, когда я меряю его удивленным взглядом. – Стыдно, стыдно, товарищ капитан, в твоем возрасте не знать, что девочки подобным тоже пользуются. Между прочим, о-го-го какая статья расходов!

– Кстати, ты в каком звании? – оперативно перевожу я тему на менее скользкую.

– У наблюдающих звание только одно – наблюдающий.

– Хотя бы приблизительно, – прошу я.

– Если приблизительно, то я старше тебя по званию, – с извиняющимися нотками в голосе вздыхает мой спутник.

– Все с тобой ясно, товарищ генерал, – отмахиваюсь я и краем глаза слежу за его реакцией. – Адмирал? Маршал?

Славка не меняется в лице. Он не меняется в лице и тогда, когда перед нами, будто из-под земли, вырастает странное создание – то ли человек, то ли тень.

– Я пришел убить тебя, – буднично говорит тень Славке.

– По какому поводу на этот раз? – спокойно спрашивает наблюдающий и делает едва уловимый жест, приказывая мне отойти ему за спину.

– Ты подчиняешь этот город. Ты заключаешь его в темницу своей воли, – сообщает ему тень. – Чтобы он остался на свободе, тебя нужно убить.

– Не я выбираю города. Города выбирают меня.

Я смотрю, как выпрямляется Славкина спина, как он расправляет плечи, становясь заметно выше ростом, и напрягаюсь всем телом.

– Это ложь, – бросает тень. – Выбираешь всегда ты, а городам не остается ничего иного, как играть по твоим правилам. Ты – демиург, и всякое твое слово – уже закон. Ты это знаешь. Ты создаешь законы, а потом говоришь, что так и было. Ты подчиняешься тому, что сам придумываешь. Над тобой нет иной власти, кроме собственной. Чтобы пресечь эту власть, тебя нужно убить.

– Ты спросил у города? – уточняет у тени наблюдающий, а мое сердце тоскливо сжимается: к чему эти реверансы?

– Я спросил у города, но он уже обольщен тобой. Он уже твоя марионетка, демиург.

– Я – наблюдающий, но если ты хочешь поединка, он будет, – отвечает Славка и велит мне: – Андрей, уходи отсюда. Это только моя разборка.

– Слава… – хочу возразить я, но тень перебивает меня:

– Слава, значит. Честь и слава? Месть и слава? Меч и слава?

С этими словами тень достает из-за спины меч. Я бы даже сказал: из спины. Меч – это уже не пустые слова. Меч – это серьезно. Решение приходит само собой. Кем бы Славка ни был, он – мой друг, поэтому я на его стороне.

– Слава, бежим. – Я хватаю его за локоть и дергаю в свою сторону.

Если бы наблюдающий уперся и начал затирать мне про поединок чести, я бы его просто схватил и потащил подальше от тени с мечом. Демиург он или где, но я выше ростом и физически сильнее. Но наблюдающий кивает, и мы резво припускаем по территории «Крестов».

– Слышал легенду про тысячную камеру? – на бегу спрашиваю я, а когда Славка угукает в ответ, развиваю свою мысль: – Если, по легенде, из нее никто не может выбраться, давай этого урода туда запрем. Отбежим на безопасное расстояние, и делай, что ты умеешь: ищи нужный слой, открывай портал…

Считается, что в старых «Крестах» девятьсот девяносто девять обычных камер, а еще одна – тысячная – «гуляет» по территории. Эту камеру нельзя обнаружить привычными способами, но, если уж туда угодил, пути обратно не будет.

– Тогда нам сюда. – Наблюдающий обгоняет меня и сворачивает в проход между подсобным строением и кирпичной оградой.

– Ты недооцениваешь противника, демиург. – Тень вновь оказывается перед нами, спикировав откуда-то сверху. – Это слабость. Чтобы избавить тебя от нее, тебя нужно убить.

– Как скажешь. – Славка заводит руку за спину и тоже извлекает из пространства (или из своего позвоночника?) меч.

– Знаешь, Слава, я сейчас, наверное, опять займусь самодеятельностью, но не будешь ты с этим психом драться. – Я перехватываю у наблюдающего меч и командую: – Ищи и открывай тысячную камеру! Порталы мне неподвластны, а с мечом уж как-нибудь управлюсь.

Клинки сходятся, и меня отбрасывает назад. Я стискиваю зубы и кидаю себя на противника.

– Ты хоть знаешь, за кого бьешься?! – хохочет тень, с легкостью отбивая мои атаки. – Что ты для демиурга, человек?! Пыль, тлен, прах земной! Ему ничего не стоит сотворить десяток таких, как ты, а потом уничтожить! Ты же расходный материал!

– Заткнись! – Я никак не могу найти верный баланс, оттого меч дрожит в руке бесполезным куском железа.

Тень делает выпад, я успеваю уклониться,