Паргелион - Аня Тормент

— Где-гг-дее … — вдруг уловила она слова братьев, которые переговаривались внизу.

— Она тут… девчонка… нельзя. Что, если она…

— Что она может узнать? И если узнает, то кому расскажет? Ты посмотри на неё, это же просто-о израненный ребёнок. Мы не можем выгнать её, всю в крови.

— Дд-да, знаю.

— Она всего-навсего девочка.

— Ладно, пусть остаётся сегодня. А потом идёт куда шла.

На этом разговор оборвался, как нить, которую вдруг обрезали.

О чем они говорили? Она слишком устала, чтобы думать об этом.

Свёрток, оставленный Янисом, оказался просторным балахоном приятного зелёного цвета, в который Дара с удовольствием закуталась. Также в нём нашлись коричневые носки с твёрдой подошвой, которые она натянула на ноги. Подойдя к зеркалу, поправила мокрые волосы, расплела перепутанные пряди и косички. Можно спускаться.

Братья сидели за столом.

— А, вот и ты. Выглядишь заметно лучше.

Девочка слабо улыбнулась.

Янис налил в кружку горячий тёмный напиток и молча пододвинул гостье. Она осторожно глотнула: вкус был терпкий, пряный, немного жгучий. Но приятный. Отхлебнула ещё.

— Нравится? Фрикс готовит отличный чай. Что, никогда не пробовала?

Дара помотала головой.

— Ну ладно, теперь ешь.

Дара потянулась к мелко нарезанным ломтикам мяса и сыра. Немного позже, когда еда сделала то, что она делает всегда, а именно объединила, напряжение за столом спало. Этому способствовал и чай, который расслаблял и веселил. Янис что-то говорил и смеялся, улыбалась и Дара, отвечала невпопад, чем очень веселила братьев. Даже хмурый Фрикс улыбался уголками губ. Этот долгий день свёл вместе их троих, и, кажется, теперь никто не был против.

Глава шестая. Заколдованный лес

— Господин, — ответил ему слуга, —

это заколдованный лес.

Там уже много народу погибло,

потому что кто туда войдёт,

тот больше оттуда не выйдет.

Словацкая сказка

Об М3 она и вовсе позабыла. Вспомнила только утром следующего дня, когда с трудом открыла глаза, медленно соображая, где находится. Коробочка оказалась в целости и сохранности, лежала себе в охотничьей сумке Кривозубого вместе со всем барахлом и остатками жареной зайчатины, которая уже начала тухнуть. Дара сморщила нос, выудила коробочку и принялась водить над предметом рукой, пока он не засветился огоньками. Звуков не последовало. Медея, видимо, считала, что лучше будет помолчать, и девочка, в общем-то, была того же мнения. Поглубже затолкав М3 в сумку и прикрыв платком, она решила, что навряд ли братья захотят поковыряться у неё в сумке — что там брать? — так что коробочка в безопасности.

Доверять братьям или нет — это вопрос ещё не решённый. Но уходить прямо сейчас — зачем? Здесь еда и кров, можно отдохнуть и набраться сил, а через пару дней ушибы заживут, и Дара двинется дальше. На ней вообще всё быстро заживает, намного быстрее, чем у других. А так, если подумать, чисто гипотетически, почему бы ей вообще не пойти с братьями, куда бы они ни шли? Они повезут добытое в большой город, это ясно, такой же, как его мёртвый близнец. А при мысли о том, что она сможет попасть в подобное место, только живое, полное людей, её эмоциональное возбуждение мгновенно достигало пика. Девочка уняла дрожь в руках и коленях и решила, что всё-таки повременит с выводами. Или — посоветуется с Медеей. К тому же братья могли и не взять её с собой — на кой она им сдалась?

Её размышления о собственном будущем, которым она предавалась лёжа поутру на мягкой кровати, прервал чужой шёпот. Говорили очень тихо, но она слышала обрывки разговора — не всегда чётко, но как-то очень близко, будто шёпот звучал прямо у неё в голове.

— Нам нужно вернуться к началу месяца, такой был уговор.

— Но ещё рано. Мы сделали всего две вылазки и не знаем, сколько там охраны.

— Нет там никакой охраны.

Последние слова произнёс Янис, поняла Дара.

— Это неизвестно, — ответил ему брат.

Янис помолчал, а потом вдруг спросил:

— А может, взять с собой девочку? Она как раз того роста, чтобы… да и незаметная она.

Дальше «девочка» не расслышала. Голоса, которые только что звучали словно бы рядом с ней, пропали, спрятались за стеной. Гостья начала медленно спускаться по лестнице, надеясь услышать хотя бы конец разговора. Внизу она увидела две тёмные фигуры, которые стояли друг напротив друга, совершенно не открывая ртов. Дара вжалась в стену, но Янис все же заметил мелькнувшую тень.

— А, маленькая волчица! — крикнул он дружелюбно и даже радостно. — Не стесняйся, спускайся. Как говорил наш воспитатель, завтрак пропускать нельзя.

И улыбнулся ещё доброжелательней, когда показалась тоненькая фигурка, закутанная в зелёную накидку. На голову Дара натянула капюшон, из-под которого светлым ореолом выбивались волосы. На худеньком лице уже почти незаметны были следы ушибов. А светло-голубые глаза светились живым любопытством.

Янис принялся разворачивать стоявшие на стеллажах свёртки, как будто специально ждал, когда спустится гостья. Дара, обоняние которой никогда не подводило, с удивлением учуяла запах свежего хлеба и ещё чего-то неизвестного, но очень манящего. Также на столе немедленно материализовался пузатый чайник.

— А в большом мире все говорят так, как вы? — спросила Дара с набитым ртом, активно намазывая на хлеб что-то сладкое, тягучее и очень вкусное.

— Что? Да, в основном, — ответил Янис, рассматривая свою гостью. — В городах почти все говорят на среднем наречии. А что же, в твоей деревне все выражаются как ты?

Янис явно подтрунивал над ней, но девочка ответила со всей серьёзностью:

— Только так и выражаются.

— И что же, возвращаться туда не собираешься? Неужели там настолько плохо?

— Нет, не плохо.

Дара разом погрустнела, что не укрылось от её собеседников.

— Было не плохо, а теперь…

— Что теперь?

— Некуда возвращаться.

— Это почему?

Девочка почувствовала на себе испытывающие взгляды обоих братьев. Исподтишка она наблюдала за ними и только сейчас заметила, что они, хоть и похожи, но всё же легко различимы. У Яниса расстояние между передними зубами больше, а глаза светло-карие, медовые, с искорками. И лоб как будто выше и шире, чем у брата. Глаза Фрикса зелено-синие и словно разные, взгляд более надменный, а между бровями залегла глубокая морщина, которой нет у Яниса.

Дара помедлила с ответом, соображая, стоит ли говорить. Но, как и всякое живое существо, она всё-таки испытывала потребность поделиться своим горем:

— Потому что там никого не осталось.

При этих словах в горле застрял ком, и что-то закололо в груди. Дара замолчала и опустила голову.

— Что же случилось? — мягко спросил Янис