Господин следователь 9 - Евгений Васильевич Шалашов

— Да ну, еще с виселицами возиться, — поморщился Абрютин. — Это либо сколачивать, либо на дерево лезть. Веревку надо искать. А самое главное — где палача взять? Кто ж за такое возьмется? Солдатик, что ли какой? Да ни в жизнь никто не пойдет, не возьмет на себя должность ката. И приказать нельзя. А так, поставили его к стенке, десяток солдат построили, отмашку дали — вот и все. И у нижних чинов душа не болит, что палачом поработали — все стреляли, и я стрелял.

— А что за лазутчик-то? Как вы его поймали?

— Болгары нам его выдали, — нехотя сообщил Василий. — Пытался колодец с водой отравить, так его поймали, малость побили, потом нам сдали. А уж мы его и тогось…

— Лазутчика допросили? — деловито поинтересовался я.

— Иван, а кто допрашивать станет? Я по-турецки только пару слов знаю — якши, да йок, возможно, еще что-нибудь вспомню, но для допрашивания маловато. И остальные наши офицеры тоже ни в зуб ногой. Где же на каждый полк толмача взять? С болгарами кое-как поговорить могли, так и то, долго привыкнуть не могли, что они кивают, если отказывают. Конечно, если лазутчика в штаб дивизии отправить, тогда бы и толмача нашли. А стоил ли он того? Серьезного разведчика на такое дело, как колодцы травить, не пошлют, а у шелупони всякой, так и спрашивать нечего. Где штаб ихней армии и основные силы? Это мы и так знали. И в штаб дивизии доставлять — сопровождающие нужны, не меньше трех, а еще лучше — пяти, лошади, а мы пехом перли. Полки от штабов дивизий в верстах в тридцати, а то и поболе. Батальоны растянуты, старались в поле зрения друг друга держать — дозоры выставляли. Оторвешься — турки кругом и, лазутчика не отвезешь, сам без башки останешься. И времени у нас не было, на дневку встали, чтобы поесть да дух перевести, какие уж там допросы да отправки? Командир полка ранен, за него старший штаб-офицер обязанности исполнял. Он нам и приказал. Мол — какие церемонии с отравителем? Приказали — исполнили. Жребий тянули, кто расстрелом командовать станет. До сих пор бога благодарю, что не я вытянул. Зато сейчас не семь, а восемь раз отмерю, прежде чем решение принять.

Я порывался еще что-нибудь спросить, но понял, что лучше не стоит. Кажется, Василию и самому не слишком приятно обо всем вспоминать, так что, лучше я помолчу. Нечасто мой лучший друг войну вспоминает. А то, что хоть изредка, но вспоминает и мне рассказывает, воспринимаю, как доверие.

— Нет, Иван, сомневаюсь, что над генералом гражданскую казнь исполнили, да еще так, втихую, — покачал головой Абрютин. — Если бы его наказать следовало — все бы открыто сделали. Прибыли бы из столицы специальные люди, арест провели, следствие, а там суд, и все прочее. Да и нелепо это — Калиновский в отставку четыре года назад ушел, с пенсией. Кому он нынче нужен? Со службы вышибли, уже хорошо. Если кто и пытался изобразить самоубийство — так он дурак. Надо было застрелить, а пистолет оставить рядом, вот и все.

Я целиком и полностью согласен с исправником. Никто бы в здравом уме не стал вешать отставного генерала, а потом ломать его оружие и приводить в негодность мундир с орденами. Предположим, взятки он брал или откаты творил, поручал строительство крепостей или казарм знакомым купцам, подписывал завышенные сметы, оплачивал липовые счета, а подрядчики, естественно, делились с генералом «бюджетной» денежкой. В принципе, на такой должности немало способов неправедного заработка. А если бы все вскрылось, то устроили бы образцово-показательный суд, с приговором лет в двадцать каторжных работ, с лишением прав состояния. Суд бы приговор вынес, а государь, из человеколюбия, исходя из сорокалетней службы (или, сколько генерал отслужил?) Калиновского бы простил. Процесс бы провели шумный, а прощение император подписал бы тишком. Не исключено, что и дворянство бы оставили, и чин. Насчет пенсии не уверен, но наверняка отыскалось что-то в заначке, чтобы дожить до смерти. Конечно, на двухэтажный домик, не говоря уже об имении, средств бы не хватило, но снять квартиру — вполне возможно.

Я решил порассуждать вслух:

— Предположим, у Калиновского имелся какой-то недоброжелатель, знавший о каких-то махинациях. Взятки, что-то такое, неприличное. Или генерал чем-то досадил своему будущему убийце. В тюрьму отправил, или еще что. Любовницу увел, любимого песика отравил. Возможно?

Абрютин кивнул, я принялся рассуждать дальше:

— Этот недоброжелатель не сумел наказать генерала официальным путем, поэтому решил взять на себя роль судьи и палача.

— Ваня, графа Монте-Кристо я тоже читал, — усмехнулся исправник. — Но ты же сам знаешь, что в романах, это одно, а в жизни — совсем другое.

— Согласен, — уныло кивнул я. — Будь у генерала кровный враг, он бы попросту пришел, да по голове Калиновского чем-нибудь тяжелым стукнул.

— Или застрелил, — поддакнул Абрютин. — Зарезал бы, топором зарубил. И сразу бы все сотворил, а не ждал невесть сколько лет.

Опять-таки, согласен. Какие графы Горнокрестовские в нашей глубинке? У нас убивают попросту, без ухищрений. Топят, шею ломают или ножом ткнут. Застрелят — но это редко. И сицилийцев, считающих, что месть следует подавать холодной, у нас тоже нет.

Вопросы, вопросы…

— А я решил, что ты обрадуешься — все-таки, хоть что-то да нашел, — слегка насмешливо сказал исправник. — А ты отчего-то переживаешь.

Василий Яковлевич присутствовал, когда я осматривал место преступления. Ведь я же все там выползал! Ничего, что могло бы пролить свет на преступление. Нет бы отыскать «чужеродную» спичку, ершик для чистки трубок, батистовый платок с вышитой буквой Н.

— Но все-таки — зачем вешать, а потом инсценировать самоубийство? — недоумевал я. — Зачем имитировать гражданскую казнь? Опять-таки — испорченный мундир, сломанную саблю и покореженные ордена следовало, по моему разумению, на виду оставить, а не топить. Хорошо, что коза помогла, а если бы нет? Лежал бы мешок на дне Ягорбы, тиной покрывался.Нет, ничего не понимаю.

Впору только руками развести и глаза вытаращить. Я так и сделал. Василий посмотрел на меня с отеческой улыбкой — я бы даже сказал, с жалостью, ладно что по головушке не погладил и посоветовал:

— Иван, не ломай голову. Авось, да отыщешь ты вешателя, найдешь отгадку. Ты человек дотошный, занудливый. Повремени, все само собой развяжется. Запросы отправим