Дом - Оксана Геннадьевна Бутузова

Один, два, три… Здесь можно считать с нуля. Семьсот пятнадцать, семьсот шестнадцать… Ну, еще немного… Одна тысяча девятьсот шестьдесят шесть шагов. Это моих. У мужчин должно быть меньше. Однако их до сих пор нет. Может, несут что-то тяжелое — плюс еще двести шагов. Или повернули в кусты — еще сто… Остановились поболтать с надзирателями из будки — еще пятьдесят. Я уж и не знаю, что придумать. Глаза слезятся от ветра и напряжения. Забираюсь обратно в шалаш. Да ну их к черту! Еще не хватало, чтоб я опять слегла по их милости! Но только окопалась внутри, слышу знакомые шаги. Наконец-то соизволили! Разворачиваюсь и ползу к входу. Осторожно выглядываю… Что это значит? Ни хлеба, ни теплой одежды, только пресловутая миска с гадкой похлебкой. И больше ничего. Выходит, я зря столько ждала!

— Угадай, что мы купили? — они еще издеваются.

— Да вы же с пустыми руками!

— А ты подумай, — предлагает Саша, почему-то ужасно довольный.

Осматриваю их с ног до головы: те же брюки, рубашка, сандалии.

— Ну!.. — я начинаю злиться.

— Что, никаких предположений?

— Вы меня разыгрываете. Вы ничего не купили. Вынимайте деньги. Сколько там? — я оттопыриваю карман Вениной рубашки. Но там пусто, если не считать каких-то щепок и куска наждака.

— Э-э, погоди, еще рано. А денег у нас нет. Мы их потратили.

Опять все сначала.

— Но что же вы купили?! — ору я. — Воздух, что ли?

— Да не воздух, а землю! Землю мы купили! — в один голос отвечают мне.

— Какую еще землю? Зачем нам земля? Ее тут и так полно, — внезапно до меня начинает доходить. — Ах, землю?

— Участок, понимаешь? — ребята видят, что немного перестарались с загадками, и принимаются объяснять подробно: — Еще один квадратный метр. Теперь вот это все наше, — они обводят руками обширную территорию вокруг шалаша. — Это необходимо для будущего дома. Весной мы будем строиться. Понимаешь? И еще… — они переглядываются, — на обратном пути мы зашли в сторожку, — (вот почему так задержались), — заплатить и зарегистрировать территорию и…

— Что и?..

— Нам присвоили еще одну цифру! Нам покорился шестой индекс!

— А я думала, вы принесете что-нибудь вкусненькое, — уныло отзываюсь я.

Я замерла под одеялом, отвернувшись к западной стенке и прислушиваясь, как Саша с Веней возятся на новом месте, возводя заграждения. Несколько раз они наведывались в шалаш, вытаскивали из-под меня прутья, вероятно, для сооружения забора. О чем они думали, покупая землю? О том, что зима уже кончилась? Или что нам и так тепло? Но мне лично холодно. Я поджимаю колени к груди. Становится теплее. Только почему-то спине. Я распрямляюсь. Тепло не исчезает, а наоборот, распространяется по всему телу. Переворачиваюсь на другой бок, лицом туда, где копаются ребята. Не верю своим глазам. Сквозь прутья и дырки мерцает огонь. Мне хочется к нему, и я сама не замечаю, как выбираюсь из шалаша на дорогу. Делаю два шага до костра. Оказывается, по нашему дому теперь можно гулять. Раньше удавалось только сидеть или лежать. Делаю еще один шаг вправо — впору уже считать шаги — и пристраиваюсь у огня.

— Ну как, не хуже камина получается? — Саша щурится от взлетающих в воздух оранжевых созвездий.

— Пожалуй, — я вытягиваю обе руки. Пламя старательно лижет ладони сухим горячим языком. Я подставляю ногу.

— Осторожнее, обожжешься!

Вениамин еще занят забором. Половина вытащенных из шалаша прутьев пошла на него, остальные на костер. Веня показывает мне спички. Это те самые щепочки из кармана его рубашки. И еще кусочек кремниевой шкурки.

— У нас не так много того, что можно сжечь, — рассуждает Саша, подкладывая ветки в костер. — Придется идти в лес за хворостом.

Я поежилась.

— В лесу сейчас снегу по колено.

— Это ничего, — откликается Веня, втыкая последние колышки. — Я пойду и принесу. Самое страшное уже позади.

— Да, — соглашается Александр. — Кажется, мы пережили эту зиму. С костром уж точно не пропадем.

— По-моему, пора ставить, — Веня засуетился возле редеющего костра с миской в руках, в которой плескался заиндевелый суп. Он опустил ее в самый огонь, а мы с Сашей смотрели, как зачарованные, переводя глаза с пламени на содержимое миски, а потом на Венины руки и снова на огонь.

Лед в тарелке быстро растаял, и ее невозможно было держать голыми руками. Веня обхватил края косынкой и отодвинул немного от центра очага. Вода начала закипать. Сперва появились маленькие пузырьки, потом они сделались крупнее, потом забурлили, вовлекая в водоворот ошметки овощей. Капельки жира растопились и тоже аппетитно булькали.

— Снимай, а то весь выкипит, — Саша помог убрать миску с огня.

Пламя почти угасло. Мне было жаль, но спички, что лежали в кармане, разжигали в душе большие надежды. Когда огонь спал, посередине костра, среди мигающих угольков я увидела наш булыжник, служивший доселе молотком. Ребята сказали, что теперь он послужит нам грелкой. С ним полночи будет в шалаше гарантированное тепло. А потом мы ели горячий суп. Он приятно обжигал горло и огненной кометой падал в желудок. Температура тела повысилась, меня окончательно разморило и потянуло на размышления.

— А что означает шестой индекс?

— Не знаю, — пожал плечами Саша и улыбнулся. — Одним шансом больше.

— Шестой индекс — это стабильная работа копателя и разрешение ходить в лес за хворостом. — Веня был осведомлен лучше. — А еще это означает, что жизнь движется. И отнюдь не в худшую сторону.

— Это уж точно.

Мы перекатили булыжник в шалаш, пристроили его под ногами и заснули. В эту ночь мне не снилось ничего. Тепло потухшего костра дышало в спину, но еще больше грело сознание, что наш дом вырос на один квадратный метр и что левое крыло шалаша теперь наша вотчина. Мы живем на четырех квадратных метрах, спим на них, гуляем, сидим, строим, разговариваем, разводим огонь и готовим пищу. Что еще надо для жизни?.. Хотя, если подумать, еще очень многое.

После этого мы еще пять раз разжигали костер, по числу спичек, купленных на ту злополучную копейку, оставшуюся от хлеба. Вене удалось разжиться в лесу сухими ветками. Снова грели суп и носили из полыньи воду. Если на руках и ногах полощутся отсветы пламени, а в горле булькает горячая вода, на душе становится светлее. Хочется вскочить и бежать, ну хотя бы снова за водой, расплескав половину по дороге. Все равно было весело. Даже несмотря на полное отсутствие дела. Бараки только восстанавливались, траншеи не выкапывались. Все ждали