Тренировочный день 8 - Виталий Хонихоев

в фельдшерском пункте, на попечении у Жанны Владимировны, у него было время подумать и разложить все по полочкам. Он понимает мотивы Виктора, он знает его тип личности, знает, как именно он будет действовать и почему он поступил именно так а не иначе. Почему он не оставил его в лесу истекать кровью.

Все очень просто. С его типом личности он посчитал неспортивным добить Наполи или предоставить своей судьбе. Он как будто дает ему шанс, вручает в руки оружие и поворачивается спиной — ну же, давай, попробуй удачи! Выстрели мне в спину… если сможешь.

Если бы на месте Наполи был бы кто-то другой, он бы вероятно махнул рукой и подумал, что Виктор не узнал его, что ничего не понял и вообще пусть все идет как идет. Но… у Наполи был с собой пистолет и винтовка. Ни то ни другое нигде не «всплыло». И самое главное — тела. Он толком не помнит, как все было, все как в кровавом тумане, но то, что как минимум один труп остался лежать у провала в пещере — помнит точно. Поехать и убрать тела ему не дали, более того, участковый обронил пару слов о том, что «был на месте» и даже отдал ему его зажигалку. А это значит, что тел на месте уже нет. Все вместе это может означать только одно — Виктор «подчистил» за ним. В конце концов ликвидаторов обучают и этому.

Что это означает? В свою очередь это значит, что Виктор — знает кто он такой. Какие выводы дальше? Он — труп. Может быть, Виктор и повернулся к нему спиной и даже вложил ему в руки пистолет с одним патроном, но вся эта ситуация на самом деле контролируется им от начала и до конца. Взять предложенное оружие и выстрелить ему в спину — это как раз то действие, которого адреналиновый наркоман типа «Циник-Нарцисс» и ждет. А если чему его и обучили в Бюро на самом первом курсе, так это тому, что никогда не следует действовать так, как тебя вынуждает твой оппонент. Нажать на курок в такой ситуации — все равно что выстрелить себе самому в голову. И ладно он сам, в конце концов он готов и к такому повороту, всегда был готов. Но его Семья! Получается он сюда приехал чтобы помочь своим дядям, братьям и племянникам, а в результате затащил их в конфликт с чудовищем. Такой как Виктор не будет убивать его первым и тем более — не будет делать это быстро. Сперва он даст ему погрузиться в отчаяние, устраняя родных и близких, разрушая все, что успела построить и чего успела добиться Семья. Этого он не может позволить.

Наполи встал и накинул на плечи больничный халат с развеселыми «огурцами» на ткани, завязал тоненький пояс и засунул в карман пачку сигарет и зажигалку. Вышел из комнаты, шаркая тапочками по полу. Прошел по коридору, чувствуя, как прогибаются скрипучие доски под ногами.

Нет, он не боялся Виктора Полищука, ликвидатора Бюро, не боялся. И у него все еще есть шансы, ведь пока ты жив — ты все еще можешь. Однако тут есть очень немаленькое «НО». И это «НО» заключалось в том, что для Виктора все это — лишь опасная игра, будоражащая кровь и щекочущая нервы. Он — чертов одиночка, у него нет ни родины, ни флага, ни родных, ни друзей. Те люди, которых он держит рядом — всего лишь марионетки, свита для Нарцисса, не более. Он готов пожертвовать ими в любой момент. В то время как для Наполи и его Семьи — это не игра, это вопрос жизни и смерти детей и стариков. Даже если они обменяются ударами на равных, то Наполи и Семья — проиграет. Что для Полищука очередная девушка рядом и ее смерть? Просто повод повысить ставки в азартной игре. А для Наполи каждый в Семье — это близкий человек и он не может себе позволить потерять ни одного! И это не учитывая того факта, что Семья находится в заведомо уязвимом положении — всем известно где они живут, чем они занимаются, найти их легче легкого, а «залечь на матрасы» можно ненадолго, может на месяц максимум. Детям нужно ходить в школу, старикам — в больницы, взрослым нужно работать. Не спрячешься. В то время как Виктор мог исчезнуть с радаров и выжидать — месяц, два, если потребуется, то и годами. Появится уже как Сергей Иванович или там Андрей Антонович. С пистолетом в руке и мотком жесткой проволоки в кармане. Так что как ни крути, у него преимущество. В этой игре Наполи уже проиграл — показавшись на глаза противнику, оказавшись в его власти.

Он выходит на крыльцо и оглядывается вокруг. Доски под ногами жалобно скрипят и прогибаются, словно вздыхают под его весом. Старое дерево, потемневшее от времени и дождей, местами источенное жучком, но все еще крепкое. Перила шатаются, краска облупилась и висит лохмотьями, обнажая серую древесину. Вечер опускается на село мягко и неторопливо. Солнце уже село за дальний лес, но небо еще светлое, молочно-розовое, с редкими облачками, подсвеченными последними лучами. Воздух пахнет сеном, коровьим навозом и дымком из печных труб — кто-то уже затопил на ужин.

За покосившимся забором, сколоченным из неровных досок и кольев, лениво жуют траву три коровы. Рыжая, пестрая и совсем черная. Они поднимают головы, услышав скрип крыльца, смотрят на него большими влажными глазами, потом снова опускают морды к земле. Черная корова машет хвостом, отгоняя мух.

Где-то вдалеке мычит еще одна буренка — наверное, хозяйка ведет ее домой на дойку. Слышно, как звенит подойник, как шлепают чьи-то ноги по дороге. Петух где-то прокукарекал не ко времени, и ему ответил другой, с противоположного конца деревни.

В палисаднике перед фельдшерским пунктом растут мальвы и подсолнухи, уже поникшие головы которых тяжело клонятся к земле. Между ними пробиваются сорняки — лопухи, крапива, полынь. Калитка висит на одной петле, вторая давно сломалась.

Тишина такая, что слышно, как жужжат мухи, как шуршит трава под легким ветерком, как где-то далеко лает собака. Мирная, сонная деревенская жизнь, в которой самое страшное событие — это когда у кого-то корова в чужой огород забредет.

Наполи достает из кармана халата помятую пачку «Ту-134». Пачка уже изрядно потрепанна, углы замяты, на белом фоне синими буквами выведено название и изображение самолета в облаках. Пачка почти пустая — осталось всего три