Однажды я стала принцессой. Книга 1 - Плутос

– Песня?

– Ты говорила, она прогоняет страшные сны.

– А, колыбельная.

– Колыбельная?

Упс! Ошибочка. Я этого не говорила. Где тут кнопка отмены? И так не в меру мнительный Клод прищурился и с подозрением посмотрел на меня. Вот ведь гад! С тех пор уже месяц прошел, а он до сих пор помнит.

– Видимо, она самая. – К счастью, он продолжал, как ни в чем не бывало. Однако следующие его слова были уже далеко не «к счастью». – Спой ее еще разок.

Что?! Я не ослышалась? Он что, говорит, мол, изволь-ка теперь меня развлечь?

Но Клод полулежа продолжал спокойно смотреть на меня. В его взгляде читалось ожидание.

Хо-хо! Ишь ты какой! Хоть я тут и живу на правах холопа – пляшу под твою дудку, выполняю любое требование, но чтобы я в трезвом уме перед тобой еще и с шоу программой выступала! Не дождешься!

Может, я и выгляжу как пятилетка, но на самом деле я взрослый человек, так что это уже слишком!

– Ати уже все забыла.

Так-то! В прошлый раз ситуация была критической, так что на стрессе я и колыбельную спела, и убаюкать тебя пыталась, а сейчас мне неловко. Я глядела на Клода, всем своим видом давая понять, что совсем ничего не помню.

Я ту песенку, ну вот, совсем позабыла! Очень хотела бы спеть, но ничего не помню!

– Как? Ты правда забыла?

Ну, конечно! Уже целый месяц прошел, что тут невероятного?

– Что же сделать, чтобы ты вспомнила?

Уймись уже, ты мой дотошный!

– Хм, дай-ка подумать… Я знаю! Были тут одни паршивцы, хотели меня прикончить прямо в этом зале сразу после того, как я взошел на трон. – Клод вдруг принялся вспоминать о делах минувших дней. – Их схватили, и когда они стояли передо мной на коленях, то клялись, что не участвовали в покушении и совсем ничего не знают. Прямо так и говорили!

От его рассказа у меня вдруг холодок побежал по спине. Клод говорил очень спокойным тоном, будто просто вспоминал случай из жизни, но на моем индикаторе опасности начинала все ярче мигать красная лампочка.

– Но все же я тогда нашел способ вернуть им память.

В-вот ч-черт! Неужели дурное предчувствие меня не обманывает? Нашел способ вернуть память? Что бы это значило? И почему при этих словах у меня на голове зашевелились волосы?

– За долгие годы я узнал сотни таких способов.

А-а-а! Что еще за способы такие? Нет-нет, не надо рассказывать. Умоляю! Каким же образом можно заставить наемного убийцу признаться в преступлении? Пытка? Это ведь пытка? Ты на пытку намекаешь? Ой-ой-ой…

– Впрочем, для тебя они не подойдут.

Ну, конечно! Конечно! Уж если ты решишься применять такие чудовищные методы по отношению к ребенку, значит, ты хуже, чем какой-нибудь поехавший психопат. Ой, мамочка, роди меня обратно!

– Вот бывает же такое: совсем недавно, казалось, ты прекрасно знала эту песню, а тут раз – и забыла. И я все думаю, как же мне быть… Как помочь вернуть тебе память…

– А я вспомнила! Вспомнила колыбельную.

Все, не могу больше сопротивляться, у меня сейчас сердце не выдержит. Ай! Сколько можно качать меня на этих качелях?! То ведет себя как нормальный человек, то вдруг превращается в кровожадного монстра! Меня уже трясет! Неужели ему совсем меня не жалко?

– Ати споет папе песенку!

А то пока я тут препираюсь, пытаясь сохранить остатки гордости, сама не замечу, как отправлюсь на небеса. Не хочу даже думать о том, что этот урод способен со мной сделать под предлогом улучшения памяти.

– Когда наступит ночь, милая звездочка мне улыбнется, – начала я затрапезным тоном, будто меня уже ведут на убой. – Завтра будет день опять, будем мы с тобой играть, солнцу улыбнемся.

Хнык. Настроение такое, что охота удавиться. Клод, ну что ты за мразь такая! Мне из-за тебя теперь так стыдно!

Когда я допела, этот ублюдок уставился на меня в недоумении, мол, почему остановилась. Ах ты, тварь! Остановилась, потому что песня короткая! Кончилась песенка! Но мне пришлось пропеть ее еще и еще, с чувством и выражением, пока эта мразь, наконец, не насытилась.

И после того, как я повторила колыбельную раз шесть, Клод вдруг закрыл глаза. Он что, заставил меня терпеть этот стыд просто потому, что решил вздремнуть? Вот ничтожество! А-а-а!

Чтобы убедиться, что он действительно заснул, я сначала помахала рукой у него перед лицом. Затем легонько ткнула пальцем в щеку. А когда он так и не шелохнулся, осмелела и решила пощекотать его подмышки.

Окончательно убедившись, что Клод крепко уснул, я не стерпела и принялась вырывать у него волосы, словно выпалывала сорняки. Ах ты, гад! Думал, можешь меня опозорить, и тебе за это ничего не будет? На! На! Ты у меня лысым останешься!

– Его величество изволили почивать?

Ой, мамочки! Я испугалась, когда из зала приемов вдруг неожиданно раздался голос Феликса. Голос был совсем близко, похоже, рыцарь стоял у самой портьеры. Интересно, как давно он был тут?

– Э-э-э… Да.

– О, такое случается нечасто. Он не из тех, кто готов показаться беззащитным перед окружающими.

Когда я услышала то, что Феликс с улыбкой произнес дальше, мне захотелось забиться в какую-нибудь щель:

– Похоже, ваша песня, принцесса, хорошо подействовала.

А-а-а! Ты что, тоже ее слышал? Ну все, от этого позора не отмыться. Как мне теперь Феликсу в глаза смотреть? Хнык-хнык… Какой стыд!

– Ваше высочество.

Извиваясь, я каталась по подушкам. Тогда Феликс окликнул меня еще раз.

– А? Чего?

Хочешь еще что-то добавить? Ну, давай, добей меня…

– Простите, вчера я был неправ, – но оказалось, он просто хотел извиниться, – мне не следовало что-либо делать без вашего согласия, это было глупо с моей стороны.

И после всего случившегося он еще и прощения просит! Да за что тут извиняться?

– Я думал лишь о том, как вы были бы счастливы, если бы мне удалось показать вам портрет леди Дианы.

Проблема в том, что ни ты, ни Лили не могли и думать иначе. Все началось с того, что я брякнула, не подумав, будто хочу увидеть Диану. Ну а вы… как те, кто обо мне печется, просто не могли остаться равнодушными к просьбе маленького ребенка, который даже лица своей матери не видел…

Эх… А что же я? Не сдержалась и сорвалась на вас, чуть ли не с кулаками бросилась… Как ни крути, характер у меня отвратительный.

– Эй… Прости, Ати тоже тебя стукнула.

Я хотела просто забыть обо всем случившемся, но из-за того, что Феликс первым извинился, тоже не смогла промолчать. И как только я, сильно нервничая, пролепетала слова извинения, из-за портьеры раздался негромкий смех:

– Не волнуйтесь, принцесса. Мне было совсем немножко больно, но уже все прошло.

Глава 20

Ха! Это все вранье, конечно! Разве может больно ударить этот кулак, который словно из ваты? Наоборот, это у меня рука онемела, когда попыталась оттолкнуть Феликса. К тому же назад только я сама и отлетела. А вообще-то, надо было мне с самого начала помалкивать. Эх!

Но