Мертвый город. Эвакуация - Наиль Эдуардович Выборнов

разглядеть. Монстр уже не был рвачом, когти оказались уж слишком длинными, да и зубы тоже выросли такие, что в рот не помещались, из-за чего челюсть сильно выдалась вперёд. Да и двигалась она на четвереньках.

Однако это был ещё не морф. Понять это было достаточно легко: тварь не боялась света и действовала днем. Может быть, какая-то промежуточная стадия? Ему не хватило мяса для того, чтобы отожраться в полноценного морфа, но он уже стал меняться?

Эти мысли метались у меня в голове, а монстр уже атаковал, набросился на меня. Я сделал шаг назад уклонившись от одного удара когтями, но второй пропустил, и один из карманов разгрузочного жилета оказался разорван. Ну уж нет, если так продолжится, то он меня сожрёт.

Как следует размахнувшись, я, что было сил, врезал по твари ногой, пыром, словно по футбольному мячу. Правда, за такой удар можно было получить от хозяина мяча, поэтому, когда мы играли на стадионе возле школы, то такого себя не позволяли.

Удар сам по себе был мощным, а я вложил в него весь свой вес, который порядком увеличился за последнее время. Тварь отбросило назад, она снова ударилась о ворота, отчего они жалобно заскрипели, я вскинул автомат.

И тут же понял, что именно произойдет, если я сейчас выстрелю. Хоть одна пуля но уйдет мимо, а там, с другой стороны, плотной группой стоят мои товарищи. И тонкая жесть даже охотничью пулю не остановит, это уж точно.

Я стал резко смещаться в сторону, тварь снова бросилась на меня, и мне не пришлось в голову ничего, кроме как снова ударить ее ногой.

Однако на этот раз она среагировала, схватив меня за ногу. Я почувствовал, как от отвратительного прикосновения по спине побежали мурашки, и уже представил, как острые зубы отхватывают шмят мяса от моей голени. Палец сам собой заклинился на спусковом крючке, и очередь на весь магазин, все тридцать патронов, влетела в тварь, оставив несколько дыр у нее в груди и расплескав голову во все стороны.

Несколько секунд я просто лежал и смотрел в небо, оно немного плыло перед глазами. Ещё и ушибленный от падения на землю копчик болел. Но страх того, что тут могут оказаться ещё такие же, заставил меня шевелиться.

Сплюнув на землю, я оттолкнул тварь ногой и поднялся.

— Свят, живой? — послышалось с той стороны ворот.

— Все нормально, — ответил я.

Хотя вовсе не был уверен, что все это на самом деле так. Первым делом перезарядил оружие, дослал патрон. Потом встал, подошёл к воротам. Из запирали штыри что уходили в землю, сразу два. А ещё по середине был брус с замком. К счастью открытым, только вставленным в проушины.

Ладно.

Поворачиваться спиной к необследованной территории было страшно, но нужно было впустить моих товарищей. Я выдернул замок, рванул запор, оставив дужку вставленной только в одну из проушин, потом достал штыри. Толкнул створку от себя, и через несколько секунд команда зачистки завалилась внутрь.

— Кто это? — спросил Павел, указав стволом на тварь, которая лежала на земле.

— Это что, морф? — спросил Лешак.

— Вряд ли, — ответил я. — Морфы днём не ходят. А это, похоже, кто-то между рвачом и морфом. Не успел ещё до конца переродиться. Но чуть не сожрал ведь, тварь.

Жаль, что голову его нельзя забрать, от нее не осталось ничего. Сыворотка, наверное, получилась бы на загляденье. Стал бы после этого на четвереньках ходить, и огромную челюсть отрастил бы, любой акуле на зависть.

Да и все остальное я бы на изучение Профессору отвёз бы. Пусть вскроет, рассмотрит внимательно, и расскажет, чего нам вообще ждать от этих тварей.

Ладно, больше никто не выскочил. Теперь нужно осмотреть оставшуюся территорию. Понять, что и где находится, прикинуть. Ну и убедиться, что монстров больше нет.

Пока что ни на голоса, ни на шум выстрелов никто не выскочил.

— Мы с Татарином налево, остальные — направо, — сказал я. — Стреляйте аккуратно, автобусы нам нужны целые.

— Принято, — прошептал в ответ Павел.

Разойдясь в сторону, мы стали методично проверять все закоулки. До тех пор, пока мы не убедимся, что тут безопасно, нельзя заезжать внутрь на броневике. Потому что в противном случае этот двор может легко стать для нас ловушкой. Я привык бояться любого замкнутого пространства.

Жаль, что не было хотя бы ещё одного глушителя, чтобы оставить человека прикрывать нас снаружи. У других-то стволы шумные, с них особо не постреляешь. Но и на том спасибо, что мне не пришлось в одиночку всю эту толпу отстреливать.

Слева были припаркованы автобусы. Много, штук двадцать, стояли они в ряд. Справа было ещё столько же. Город небольшой, на весь имелось едва ли десять автобусных маршрутов, и этот парк, скорее всего, обслуживал три или четыре.

Нет, это был не весь общественный транспорт, имелись ещё и трамваи, рельсы я видел. Сеть путей, кстати, оказалась вполне себе развитой, мало где их не было. И депо наверняка тоже имелось, только вот трамваи нам уж совсем как-то без надобности. Можно было бы сделать из них бронепоезд «Сербская Краина», но уже уже шутка. Не уверен, что получится когда-нибудь запустить такой транспорт, тут уж совсем нешуточное напряжение нужно.

Из-за ближайшего автобуса вышел зомби, и медленно поковылял в мою сторону. Он был совсем вялым, медленным, но все равно изрядно напугал меня. Я сместился чуть в сторону, чтобы на линии огня не было автобусов и нажал на спуск. Глушитель сухо щёлкнул, мертвяк, обретший вторую, уже окончательную, смерть, упал на асфальт. Мы двинулись дальше.

Прошли мимо одного автобуса, второго, и оказались возле забора, в котором обнаружилась дыра. Не очень солидных размеров, но взрослый человек при большом желании пролезет. И что-то подсказывало мне, что проделали ее специально.

— Запчасти работяги воровали что ли? — проговорил за моей спиной Татарин.

Ну да, не одному мне такая мысль в голову пришла. Автобусы они на чем? Да на базе грузовиков КамАЗовских сделаны, движки у них именно такие. А это — один из основных производителей тяжёлых машин в стране. После того, как в двадцатых из-за санкций к нам перестали возить импорт, так уж получилось.

То есть запчасти стоили дорого. И наверняка их таскали. Даже не обязательно новые, можно ведь списать «бэушное», как сломанное, а потом вынести и отдать на переборку или обслуживание. Приработок, так сказать. Обычно боролись с