"Фантастика 2025-27". Компиляция. Книги 1-25 - Андрей Соболев

начинало казаться, что я вообще не видел ничего, кроме бесконечного ливня и смерти на каждом шагу. Я стоял, высоко задрав голову, и смотрел на восток, где первые скромные вспышки далёких звёзд начинали пробиваться сквозь закатный туман заходящего солнца. Как же меня манила эта бескрайняя пустота! Мне захотелось оставить все проблемы, эту глупую войну и всех людей, а потом оторваться от земли и взмыть наверх, и лететь, лететь… навстречу бесконечности. Мы живём в Системе и пытаемся играть в реальный мир, при этом молча принимаем её правила и законы, но всё равно каждый день ощущаем искусственность всего, что нас окружает, нереальность нашей жизни и Системы в целом. Мы знаем, что не существует яркого солнца и далёких звёзд на придуманном небе, а за этой вычурной рукотворной красотой не скрывается натуральной глубины и величия настоящего мира. Мы не способны как следует оценить свою и чужие жизни, не сможем понять всю красоту Вселенной, пока она будет восприниматься как плоская картинка из учебника, как нечто неживое, не дышащее, без движения и развития. Застывшая во времени картина давно ушедших художников. Только сейчас, всматриваясь в подмигивающие мне с неба точки, я внезапно осознал, насколько огромен мир за стенами Купола, насколько он прекрасен и бесконечен в своей истинной природной форме. От толчеи подобных мыслей голова начинала кружиться ещё сильнее. Я даже испугался, что на самом деле вот-вот воспарю, отрину все законы притяжения и упаду в эту неприветливую, но прекрасную черноту космоса. Или, может, это из-за действия стимуляторов, которыми меня напичкала незнакомка?

– Ким, глайдер рядом, – внезапно раздался обеспокоенный голос Фины.

После этих слов я действительно услышал знакомый, но всё ещё слабый гул в воздухе от необычных двигателей глайдера. К сожалению, эти машины имели превосходную маскировку, полностью поглощающую любой свет, и поэтому невидимые в ночное время суток. Хотя, судя по звуку, машина была достаточно далеко от нас.

– Не волнуйся, он ещё далеко, – подтвердил мои догадки Ким, разглядывая почерневшее небо.

– Они будут очень недовольны смертью своего командира.

– Само собой, но это же оловянные солдатики корпорации, у них все соображения такие же тупые и прямые, как их извилины. Вряд ли они догадаются искать нас прямо под своим носом, скорее подумают, что мы бежали в город, чем вернулись назад за их спины. Так что, сестрёнка, не волнуйся, я сжёг автомобиль и тела дотла, никаких следов не осталось. Пока они сообразят, что вообще произошло… в общем, не думай об этом. Пойду сообщу отцу, что мы привезли его «купольцев», хех…

Напоследок Ким одарил нас очередным подозрительным взглядом и пропал внутри дома, открыв совершенно не запертую деревянную дверь с иссохшей от времени голубой краской. Оставшись с нами наедине, Фина ещё раз посмотрела на юг, где отчаянно гудела одинокая летающая машина, грустно вздохнула и подошла к нам.

– Вам уже лучше? Язык отпустило? Говорить сможете?

– Уже лучше, – решил я нарушить обет молчания.

– Ну, наконец-то я слышу твой голос. На секунду я даже подумала, что у вас мозги спеклись напрочь. Вы ведь правда из этого бункера, как говорит отец?

– Из Купола, – уточнил я.

– Господи, неужели он оказался прав? Голова идёт кругом… надеюсь, вы оправдаете его и наши ожидания. Не хотелось бы думать, что мы так подставляемся из-за прихоти спятившего старика. Пойдёмте в дом, не будем терять время, там всё расскажете.

Фина поманила нас за собой и пошла к входу в здание. Кира тем временем подошла ко мне, сильно ткнула в бок и неодобрительно покачала головой. Когда мы были уже у двери, незнакомка неожиданно остановилась, повернулась к нам и с некоторой долей смущения, несвойственной людям с такой натурой, как у неё, тихо произнесла:

– Должна предупредить, отцу не сладко пришлось, пока он был в руках корпорации. Он сильно пострадал и временами… как бы так сказать, немного чудит. Понимаете? Из-за повреждения мозга у него бывают провалы в памяти, проблемы со вниманием и способностью выражать мысли. Ким не хочет этого замечать, думает, что это особенность его натуры, но это просто старый больной человек. – Фина замолчала и хотела уже продолжить движение, но тут снова обратилась к нам: – И да, если вы хоть на мгновение позволите в вас сомневаться, в ваших целях, словах или действиях, если вздумаете обманывать отца или нас, то я убью вас без промедления.

Последние слова прозвучали из её уст очень угрожающе. Ни на одну секунду мы не сомневались в способностях этих людей убивать без раздумий и сожалений. Поэтому я молча переглянулся с Кирой, но она без тени испуга наигранно закатила глаза, а затем мы дружно последовали за Финой внутрь старого дома.

Интерьер этого здания произвёл не менее удручающее впечатление, как и вся ферма в целом. Всё тот же налёт отстранённости, ненужности этому миру, эхо из прошлого, которое отчаянно хваталось за жизнь, задыхаясь под слоем пыли и душного смрада уходящей эпохи. Тёплый и нежный свет струился из люстры на высоком потолке. Он плотной воздушной вуалью окутывал каменные стены и старую деревянную мебель грубой отделки. Здесь царило прошлое, целый мир, застывший во времени. Он не желал меняться, он сопротивлялся, боролся и погибал, но держался до последнего за те воспоминания давно минувших лет, когда это место цвело жизнью, комнаты наполнял детский смех и отзвук размеренной жизни фермерской семьи. Это место могло рассказать о многом, оно могло поведать целую историю семьи, жившей здесь до того, как пришли эти люди. Хорошую историю, но грустную. Они любили этот дом. Вот здесь, справа от входа, была общая кухня, где заботливая жена и опора трудолюбивому фермеру готовила ужин для всей семьи. Огромный дубовый стол вмещал всех многочисленных жителей большого дома, которые собирались по утрам на завтрак, чтобы потом дружно отправиться на добычу воды из ближайших скважин. Их не заботили трудности и не волновал песчаный пейзаж за окном, это был осколок настоящей человеческой жизни на теле умирающей планеты, той самой жизни, за которой мы и пошли под защиту Купола. Слева от входа виднелась гостиная с большим и широким диваном, журнальный столик и ещё пара мягких и глубоких кресел. Здесь они отдыхали по вечерам, общались и играли, а затем разбредались по спальням, находившимся, скорее всего, на втором этаже, вверх по крутой лестнице, прямо напротив нас. Они любили это место и стремились до последнего сохранить его в первозданном виде, в каком оно приносило им счастье и вызывало подлинные чувства и эмоции. Куда ушли