Современная зарубежная фантастика-4 - Тэмсин Мьюир

лице Камиллы и размышлениях о наступающем дне. Она убежала в кухню, где Пирра, полностью одетая, сыпала сухое молоко в кувшин с водой. Ее поза, положение рук, ссутуленные плечи напугали Нону.

– Ты вчера не ложилась, – обвиняюще сказала она.

Пирра оглянулась через плечо и улыбнулась легкой улыбкой, которая казалась совершенно неподходящей ее широкому обветренному лицу. Поставила кувшин и очень спокойно подошла закрыть дверь спальни.

– Конечно, легла. Спала как младенец. – Ее улыбка не затрагивала глаза. Они оставались темными и настороженными.

– О чем вы говорили с Камиллой? Звучало довольно сочно.

Нона вдруг вспомнила, что так и не сказала Паламеду или Камилле, что любит их. Она взглянула на пластиковый кувшин, где плавал бледный, с темными пятнышками порошок, и захотела снова почувствовать счастье, но теперь оно было омрачено. Пирра проследила ее взгляд и сказала:

– Ты же говорила, что хочешь оладьи. Я способна иногда приносить домой продукты, знаешь ли.

– Где ты была? Ты сидела на корточках. У тебя затекла правая рука.

Пирра, взявшая лопатку, положила ее снова. Как вообще кто-нибудь мог поверить, что она спала? У нее были глаза бодрствовавшего человека, короткие мертвенно-рыжие волосы бодрствовавшего человека, напряженные плечи бодрствовавшего человека. Под одеждой она казалась ужасно напряженной, у нее не было ни капли жира, но она казалась куда больше, чем на то давало право ее тело. Это тело походило на резиновую ленту, но двигалась она как животное, как большая кошка цвета пыли, из тех, что живут на окраине, у которых ядовитые усы. Она понизила голос до максимума, воздвиглась над Ноной и сказала:

– Я собираюсь доверить тебе тайну. Ты сделаешь это для меня? Тебе будет сложно?

– Да, – сказала Нона, автоматически понизив голос вслед за Пиррой, – нет.

– Я была в парке.

Нона некоторое время думала об этом. Камилла ей не улыбнулась, а теперь ее просят хранить тайну. Довольно хреновые предзнаменования, даже с учетом оладий. Всего две недели назад она бы искренне обрадовалась оладьям, ей нравилось накладывать на них маргарин и смотреть, как он тает ярко-желтыми лужицами, и их легко было глотать, такие они были мягкие.

– Ты же знаешь, что этого нельзя делать? – медленно прошептала она.

– С каких это пор ты взялась за мной присматривать? – Пирра даже удивилась. – Раньше ты никогда меня не критиковала. Вот хрень. Я почти готова была на тебе жениться.

– Я бы не вышла за тебя замуж, даже если бы ты предложила, – извиняющимся тоном сказала Нона. – Я люблю тебя, Пирра, и думаю, что ты замечательная и очень красивая…

– Издеваешься? – сказала Пирра. – Я выгляжу как пара локтей.

– …но я не хочу за тебя замуж. Ты никогда не будешь вести себя так, будто ты жената на мне.

Это ненадолго парализовало человека, который ради нее пошел на работу. Пирра прислонилась к раковине и, довольная тем, что вопрос с парком закрылся, трясла кувшин с мукой и восстановленным молоком, пока не получилось тесто. Потом она умело налила его на горячую сковороду идеальными кружочками, которые быстро поднялись от жара. Бледно-коричневое тесто запузырилось как по волшебству.

– Это работа, – сказала Пирра, – нельзя лишить женщину работы.

Нона продолжала говорить очень тихо:

– Пирра, зачем ты туда ходила?

Пирра не ответила. Нона настаивала:

– Ты кого-нибудь спасла? Потому что, если да, расскажи Камилле и Паламеду, они порадуются.

– Нет, – сказала Пирра, – они все поймут не так.

– Тогда, Пирра…

– И я была не одна, – перебила Пирра, переворачивая оладью. Нона уставилась на дырявый желтый верх оладьи, который был чуть темнее там, где пузырьки теста касались сковородки, – не задавай вопросов, Нона. Но сделай для меня одну вещь. Будь осторожнее с теми ребятами, с которыми ты тусуешься в школе.

Весь туман в мозгу Ноны сместился в другую сторону.

– В школе? Что не так с моими друзьями?

– Ш-ш-ш, – шикнула Пирра. – Не со всеми. Та девчонка с ожогами, я вот про кого. У которой имя такое глупое.

Нона не сразу поняла, о ком идет речь. У ее друзей не было глупых имен, и ей потребовалось некоторое время, чтобы вспомнить, что такое ожоги.

– Пирра, я не уверена, что мне нравится, когда ты говоришь гадости про Табаско, – сказала она, чувствуя себя ужасно растерянной и несчастной, – у нее чудесное имя, за которым стоят важные и захватывающие обстоятельства.

– Гадости? И не собиралась. Нона, я имею в виду только то, что твоя подруга Табаско вчера торчала у клеток для сжигания с довольно суровой компанией.

Мир завертелся. Мгновение Нона не могла думать, не могла чувствовать и не могла остановить свое тело. Пирра сказала уже мягче:

– Сядь и сделай пять вдохов.

Нона села и сделала пять вдохов и выдохов, и от этого почувствовала себя лучше. Она сосредоточилась на том, чтобы до упора наполнять легкие через нос и выдыхать воздух сжатыми губами, поэтому, когда Пирра досчитала до пяти, Нона уже успокоилась.

Дело было не только в дыхании, а скорее в силе ее веры в Табаско. Если Табаско торчала у клеток, значит, тому были веские причины. Нона дружила с Табаско, входила в ее банду. Она ничего даже не скажет, пока этого не захочет Табаско. И все на этом. Она расслабилась.

– Ты на меня злишься? – спросила Пирра. – Ты же понимаешь, что злиться нормально?

– Нет. Но я не собираюсь прекращать дружить с Табаско.

– Я этого и не говорю. Просто будь осторожна.

Нона решила, что пора сменить тему. Ей очень не нравилось ссориться с Пиррой. От этого она злилась, а потом впадала в истерику.

– Ладно, а что ты считаешь сексуальным? – спросила Нона нормальным тоном.

Пирру, казалось, обрадовала возможность подумать о чем-то другом. Она подождала, пока тесто как следует не поднимется, взяла лопатку и подсунула ее под оладью, чтобы перевернуть. Нона подошла к ее локтю – посмотреть.

– Ты хочешь знать, что я действительно считаю сексуальным или что я отвечу на этот вопрос, если захочу произвести впечатление?

Нона обрадовалась, что Пирра поняла.

– Первое.

– Люди-мины.

Увидев, как Нона свела брови в замешательстве, она сказала:

– Некоторые приходят во Вселенную, чтобы взорвать ее, а потом уйти. Я всегда на это ведусь.

Ноне показалось, что она поняла, но она все же засомневалась.

– Но это же непонятно с первого взгляда.

– Еще как понятно. Ты просто не знаешь, куда смотреть. – Она перевернула вторую оладью, выглядя очень серьезной и умной. – Ну и еще рыжие. Люблю рыжих.

Если не считать самой Пирры с ее темно-рыжими волосами, из рыжих Нона знала только Чести, который умел смотреть бледно-голубыми глазами навыкате в разные стороны (когда оба они были