Весь Роберт Хайнлайн в одном томе - Роберт Хайнлайн

— Ты — да не заставишь! Но я управился со всеми сегодняшними делами до десяти, чтобы остаток дня посвятить Морин. — Он поднялся, достал два конверта и протянул мне.

— Нет, я не хочу до них дотрагиваться. Осмотри их внимательно, Джордж — не могла ли я каким-то образом совершить подлог?

— Не вижу как. Я храню их с четвертого июля сорок седьмого года, — он улыбнулся мне, а я ему. В тот день мы с ним были в постели во второй раз.

— Это был твой день рождения, девочка, а подарок получил я.

— Нет, мы обменялись подарками, ко взаимному удовлетворению. Проверь все-таки конверты, Джордж — может быть, их вскрывали? Нет, ближе не подходи — вдруг наколдую.

— Мы с тобой тогда расписались на обратной стороне каждого конверта, прихватив клапан. Свою подпись я знаю и видел, как расписывалась ты.

По-моему, их не мог вскрыть даже Гудини.

— Тогда, пожалуйста, открой конверт номер один, Джордж, и прочти то, что в нем лежит, а потом спрячь обратно в свой карман на "молнии".

— Как скажешь, милая. — Он вскрыл конверт и прочел: "4 июля 1947 г. Весной 1951 года человек, называющий себя "доктор Пинеро", вызовет бурное негодование ученых и компаний по страхованию жизни, заявив, что может предсказать дату смерти любого человека. Он займетсясвоими предсказаниями, превратив это в бизнес, и несколько месяцев будет процветать. Затем его то ли убьют, то ли он погибнет от несчастного случая, а его аппаратуру уничтожат. Морин Джонсон".

Пока Джордж читал, я снова вспоминала ту ночь — 29 июня 1918 года.

Брайан уснул, а мы с Теодором совсем не спали. Я то и дело шмыгала в ванную и стенографически записывала все, что рассказывал мне Теодор, — а он говорил много такого, чего не сказал судье Сперлингу, Джастину и мистеру Чепмену.

— Интересно, — сказал Джордж. — Я лично никогда не верил этому доктору Пинеро. Должно быть, это было какое-то крупное надувательство.

— Не в этом же дело, Джордж. — Заметьте, что в моем голосе не было раздражения.

— А в чем же?

— Теперь уже не важно, был он шарлатаном или нет. Он погиб, его оборудование уничтожено, записей не осталось. Так писал и "Тайм", и все газеты. Все это произошло в прошлом, пятьдесят первом году. А конверт хранится у тебя с сорок седьмого. Откуда же я все это знала?

— Я и об этом подумал, — мягко сказал он. — Ты скажешь мне?

А как же, Джордж. Ко мне явился человек со звезд, из далекого будущего, он был со мной в постели и рассказал мне все это, думая мне помочь. А потом его убили на войне, которая была не его войной. Из-за меня. (Теперь я знаю, что он вернулся на свою звезду и я, потеряв его, нашла вновь… и вот сама потерялась, еду в темном фургоне в компании чокнутого кота. Пиксель, не уходи больше!) — Я прорицательница, Джордж.

— Прорицательница? Гадалка то есть?

— Скорее пророчица. Во всех этих конвертах содержатся пророчества.

Перейдем к номеру два. Нет, пока не вскрывай. Джордж, я за последний месяц была у вас в конторе?

— Насколько я знаю, нет. Единственный раз ты была у нас, если мне не изменяет память, два года назад. Мы с тобой условились пообедать, и ты предпочла заехать за мной, а не наоборот.

— Верно. Так вот: ты, конечно, читал "Уолл-стрит Джорнэл". А поскольку ты директор корпорации, владеющей атомной электростанцией, то, полагаю, внимательно читаешь там все, что имеет отношение к энергетике.

— Конечно. Менеджер должен быть в курсе всех тонкостей своего бизнеса.

— И что же нового сейчас в энергетике?

— Да ничего. Обычные незначительные колебания.

— Новых источников энергии не намечается?

— Ничего существенного. Ведутся эксперименты с ветряными двигателями, но ведь ветряки, даже усовершенствованные, новшеством не назовешь.

— А солнечная энергия, Джордж?

— Солнечная? Да, в "Джорнэл" была статья. Об отражателях. Прямое преобразование солнечных лучей в электричество. Занимаются этим два длинноволосых ученых мужа, доктор Арчибальд Дуглас и доктор М.Л.Мартин. Да только ничего у них не выйдет, Морин. Если хочешь вложить туда деньги, лучше не рискуй. Представь только, сколько в году пасмурных дней, сколько времени бывает темно, как снижает снег потенциал солнца. Прогоришь.

— Джордж, открой второй конверт.

Он открыл и стал читать:

— "Двое ученых, Дуглас и Мартин, откроют высокоэффективный способ преобразования солнечной энергии в электрическую. Солнечные экраны Дугласа-Мартина произведут революцию в энергетике и окажут влияние на все отрасли экономики двадцатого века". Право, не знаю, Морин, как такой недостоверный источник…

— Джордж, Джордж! Откуда я, по-твоему, узнала в сорок седьмом году о солнечных отражателях, открытых совсем недавно? Откуда я взяла фамилии Дуглас и Мартин?

— Не знаю.

— Я уже говорила и снова повторяю: я пророчица. В конверте номер три сказано, как "Гарриман Индастриз" следует финансировать солнечные экраны Дугласа-Мартина. Следующие три конверта тоже имеют отношение к энергетике, к энергии, к силе, к власти — ты не поверишь, какие грядут перемены.

Однако придется поверить, когда мы начнем вскрывать эти конверты один за другим. Весь вопрос в том, вскрыть ли их задним числом, как эти два тогда я только и смогу сказать "говорила я тебе", — или вскрывать их загодя, чтобы мои пророчества принесли пользу?

— Что-то я озяб. Одеться или вернуться в постель?

— Дорогой мой! Я слишком увлеклась делами. Иди в постель, Джордж, и я постараюсь тебя согреть.

Он так и сделал, и мы обнялись, но главного чуда не состоялось.

— Переходить к магическим пассам, Джордж? Или хочешь еще отдохнуть?

— Морин, что тебе нужно от "Гарриман Индастриз"? Ты ведь раскрылась не только для того, чтобы меня озадачить?

— Конечно, нет, Джордж. Я хочу, чтобы меня выбрали в директорат ведущей компании "Гарриман Индастриз". Впоследствии я пригожусь вам и в правлениях дочерних компаний. Но когда обнародовать очередное пророчество, всегда буду решать я — время здесь главный фактор.

— В директорат! У нас в правлении нет женщин.

— Будут, когда ты выдвинешь меня и я буду избрана.

— Морин, полно тебе! Все наши директора — главные держатели акций.

— Сколько нужно иметь акций, чтобы тебя избрали?

— Пай соответствует общим правилам. Но наша компания придерживается практики крупного владения — в головной фирме или в одной из дочерних.

— Каков же ваш пай? Или, скажем лучше, сколько он составляет в долларах? В разных корпорациях пай ценится по-разному — весьма по-разному, сказала бы я.

— Мы с мистером Гарриманом считаем, что у директора должно быть по крайней мере на полмиллиона акций по их рыночной стоимости