"Современная зарубежная фантастика-2". Компиляция. Книги 1-24 - Дженн Лайонс

это так. Эти вопросы требуют тонкости. — Энтони указал на доску. — Сосредоточьтесь на повестке дня. Давайте вернемся к тому, на чем остановились. Я думаю, что вчера вечером мы вынесли на обсуждение вопрос о лорде Арсено. Летти?

Летти сделала длинный глоток чая, закрыла глаза, затем, казалось, взяла себя в руки.

— Да. Я думаю, что лорд Арсено и мой отец в довольно хороших отношениях. Я могла бы написать ему, попытаться устроить встречу…

— Ты не думаешь, что твоего отца отвлечет новость о том, что ты убийца? — спросил Робин.

— В статье нет имени Летти в качестве преступника. — Виктория пролистала колонку. — Это только мы трое. Она здесь вообще не упоминается.

Наступило короткое, неловкое молчание.

— Нет, это очень хорошо для нас, — спокойно сказал Энтони. — Это дает нам некоторую свободу передвижения. Теперь ты начинай писать отцу, Летти, а остальные займитесь своими заданиями.

Один за другим они выходили из читального зала, чтобы выполнить свои задания. Илзе отправилась в Вавилон, чтобы получить дальнейшие новости о событиях в Лондоне. Кэти и Вимал отправились в мастерскую, чтобы потренироваться в подборе пар с использованием полемик. Рами и Виктория были заняты написанием писем видным лидерам радикалов, выдавая себя за белых сторонников радикалов среднего возраста. Робин сидел с Энтони в читальном зале, выдергивая из писем профессора Ловелла самые разрушительные доказательства сговора в виде цитат для коротких подстрекательских памфлетов. Они надеялись, что такие доказательства окажутся достаточно скандальными и попадут в лондонские газеты.

— Будьте осторожны с языком, — сказал ему Энтони. — Вам лучше избегать риторики об антиколониализме и уважении национального суверенитета. Используйте такие термины, как скандал, сговор, коррупция, отсутствие прозрачности и тому подобное. Говорите о вещах в терминах, от которых средний лондонец будет в восторге, и не делайте из этого расовый вопрос.

— Вы хотите, чтобы я переводил вещи для белых людей, — сказал Робин.

— Именно.

Они работали в комфортной тишине около часа, пока рука Робина не стала слишком болеть, чтобы продолжать работу. Он сидел, молча держа в руках кружку с чаем, пока Энтони не показалось, что он дошел до конца абзаца.

— Энтони, могу я тебя кое о чем спросить?

Энтони отложил ручку.

— Что у тебя на уме?

— Ты действительно думаешь, что это сработает? — Робин кивнул на стопку черновиков брошюр. — Победа в области общественного мнения, я имею в виду.

Энтони откинулся назад и сжал пальцы.

— Я вижу, твой брат тебя достал.

— Гриффин провел прошлую ночь, обучая меня обращению с оружием, — сказал Робин. — Он считает, что революция невозможна без насильственного восстания. И он довольно убедителен.

Энтони задумался на некоторое время, кивнул, постукивая пером о чернильницу.

— Твой брат любит называть меня наивным.

— Это не то, что я…

— Я знаю, знаю. Я только хотел сказать, что я не такой мягкий, как думает Гриффин. Позволь мне напомнить тебе, что я приехал в эту страну до того, как они решили, что меня больше нельзя называть рабом по закону. Я прожил большую часть своей жизни в стране, которая глубоко запуталась в том, считать ли меня человеком. Поверь мне, я не веселый оптимист в отношении этических проблем белой Британии.

— Но я полагаю, что они все же пришли к отмене рабства, — сказал Робин. — В конце концов.

Энтони мягко рассмеялся.

— Ты думаешь, отмена была вопросом этики? Нет, аболиция приобрела популярность, потому что британцы, потеряв Америку, решили, что Индия станет их новым золотым гусем. Но хлопок, индиго и сахар из Индии не собирались доминировать на рынке, если только не удастся оттеснить Францию, а Франция не могла оттеснить Францию, понимаешь, пока британская работорговля делала Вест-Индию очень прибыльной для них.

— Но…

— Но ничего. Движение аболиционистов, которое ты знаешь, — это сплошная помпа. Только риторика. Питт впервые поднял это предложение, потому что он видел необходимость прекратить работорговлю во Францию. А парламент встал на сторону аболиционистов, потому что очень боялся восстания черных в Вест-Индии.

— Так ты думаешь, что это чисто риск и экономика?

— Ну, не обязательно. Твлой брат любит утверждать, что восстание рабов на Ямайке, хотя оно и было неудачным, побудило британцев принять закон об отмене рабства. Он прав, но только наполовину. Видишь ли, восстание завоевало симпатии британцев, потому что его лидеры принадлежали к баптистской церкви, а когда оно провалилось, прорабовладельческие белые на Ямайке начали разрушать часовни и угрожать миссионерам. Эти баптисты вернулись в Англию и заручились поддержкой на почве религии, а не естественных прав. Я хочу сказать, что отмена рабства произошла потому, что белые люди нашли причины для беспокойства — будь то экономические или религиозные. Нужно просто заставить их думать, что они сами придумали эту идею. Нельзя апеллировать к их внутренней доброте. Я не встречал ни одного англичанина, которому бы я поверил, что он поступит правильно из сочувствия.

— Хорошо, — сказал Робин, — вот Летти.

— Да, — сказал Энтони после паузы. — Я полагаю, что есть Летти. Но она — редкий случай, не так ли?

— Тогда каков наш дальнейший путь? — спросил Робин. — Тогда в чем смысл всего этого?

— Суть в том, чтобы создать коалицию, — сказал Энтони. — И в нее должны войти маловероятные единомышленники. Мы можем выкачивать из Вавилона сколько угодно ресурсов, но этого все равно будет недостаточно, чтобы сдвинуть с места такие прочно укоренившиеся рычаги власти, как Джардин и Мэтисон. Если мы хотим переломить ход истории, нам нужно, чтобы некоторые из этих людей — те же самые люди, которые без проблем продают меня и мне подобных на аукционе, — стали нашими союзниками. Мы должны убедить их, что глобальная британская экспансия, основанная на пирамидах из серебра, не в их интересах. Потому что их собственные интересы — это единственная логика, к которой они прислушаются. Не справедливость, не человеческое достоинство, не либеральные свободы, которые они так ценят. Прибыль.

— С таким же успехом можно убедить их ходить по улицам голыми.

— Ха. Нет, семена для коалиции есть. Время пришло для революции в Англии, ты знаешь. Вся Европа лихорадит от реформ уже несколько десятилетий; они заразились этим от французов. Мы должны просто сделать эту войну классовой, а не расовой. И это действительно классовый вопрос. Это похоже на дебаты об опиуме и Китае, но ведь не только китайцы могут проиграть, не так ли? Все это взаимосвязано. Серебряная промышленная революция — одна из самых больших причин неравенства, загрязнения окружающей среды и безработицы в этой стране. Судьба бедной семьи в Кантоне на самом деле тесно связана с судьбой безработного ткача из Йоркшира. Ни одна из них не выигрывает