Глашатай бога войны - Тансар Любимов

он обещал за завтраком. Как и следовало ожидать, слухи о предстоящем концерте успели разлететься по всему замку, и на кухне Халлара встретила чуть ли не вся замковая прислуга. Почти все женщины и девушки принарядились, заново переплели и красиво уложили косы, подвели угольками брови, надели свои лучшие платья и передники, чинно расселись по кухонным скамьям и приготовились слушать.

Мужчин и парней было мало, как и мальчишек — этим всегда находилась работа во дворе замка, которую нельзя было оставить. Но те, кому повезло, тоже постарались не ударить в грязь лицом — свежие рубахи, расчёсанные волосы и поблёскивающие каплями воды серьёзные лица выдавали подготовку к маленькому празднику.

Им всегда приходилось слушать музыку для господ из-за дверей, а тут целый бард согласился для них играть — и это было событием, которое запомнится на долгие годы.

Особенно выделялась Аранка — она явилась последней, в ярком зелёном платье, которое необыкновенно шло к её рыжим локонам, оставленным свободно струиться по спине и груди, и села ближе всех к барду, посылая ему лучезарные улыбки и призывные взгляды. Она очень гордилась собой — ведь это ради неё господин бард согласился играть для простого люда!

Огорчало её только отсутствие Саркана. Она надеялась, что сын барона Джеллерта тоже придёт — на него у неё тоже были планы. С одной стороны, Саркан был знатным человеком, не её полёта птицей. Но с другой — у него уже был пусть крохотный, но свой клочок земли. И если повезёт накинуть на него шёлковый аркан, то Аранка могла бы стать женой пусть небогатого, но всё-таки барона.

С другой стороны, бард был тоже почётным призом. Перекати-поле, конечно, ни кола, ни двора, сегодня здесь, а завтра невесть где. Но зато он был весел, умел играть и петь, и у него всегда водились деньги — в этом Аранка была совершенно уверена. Господа всегда хорошо платили бардам — да и не только господа, горожане тоже любили побаловать себя музыкой и весёлой песней.

Манёвры Аранки не остались незамеченными её товарками.

— Бесстыдница! — прошипела старшая кухарка, больно ткнув её локтем под рёбра. — Вот прознает его милость…

— Да если и прознает! — шёпотом ответила девушка. — Что мне теперь, совсем ни на кого не смотреть? Подумаешь, платье подарил…

— Тебе-то ничего не будет, — не унималась кухарка. — А господину барду он плетей прикажет дать из-за тебя, а то и голову отрубить!

— А я ему улыбнусь вот так, — Аранка послала кухарке сияющую улыбку, — и барон всё простит, и никому ничего не будет! А теперь дай послушать, не шипи, ровно змея на сковородке!

Халлар слышал эту тихую перебранку, но и ухом не повёл — ни Аранка, ни любая другая девушка в этом замке и городе не смогла бы заставить его обратить на себя хоть сколько-нибудь пристальное внимание. У барда появилась новая любовь, и ей он отдавал весь пыл своей души без остатка.

Ни с одной женщиной в мире он не мог быть столь же ласков и нежен, как с новой гитарой. Пальцы летали по ладам, перебирали струны, и с них неслась мелодия, полная такой страсти, что у слушателей перехватывало дыхание, женщины заливались стыдливым румянцем, а мужчины ближе придвигались к ним, и мужские руки как бы невзначай обвивали упругий женский стан…

Только закончив своё нежданное выступление среди непритязательной публики, Халлар узнал, что отряд его брата сорвали куда-то из-за стычек на границе баронства. А значит, надо было действовать быстро, чтобы не навлечь неприятностей ещё и на него. Поэтому, напомнив про два настоя, и сказав, чтобы их принесли сразу после ужина к целителю, он направился туда же. Здесь побратим или нет его, а шаману всё-таки надо помочь. Никогда не знаешь, как и когда откликнется его помощь. Да признаться и захватила Халлара эта идея — восстановить неизвестный ранее заговор.

На этот раз работа шла лучше. Непонятно было лишь, что послужило тому причиной: более широкие возможности нового музыкального инструмента, а может, количество попыток начало переходить в качество. Но то один, то другой уже начали чувствовать знакомый отклик пусть и неудачного, сорвавшегося заговора, но это уже были не пустые попытки безо всякого отклика. Нынешние попытки говорили, что они на верном пути, и что рано или поздно орешек расколется.

Ужин прошёл своим чередом. После него бард сыграл ещё несколько мелодий, чтобы подбодрить кухарок и, если быть совсем честным с самим собой — нравился ему новый инструмент. Хоть он и был чуть больше лютни, и гриф возвышался над плечом куда как выше, чем прежде, но полукруглый корпус больше не перекатывался по спине, норовя сползти в совсем уж неподходящий момент. Да и звучание без вечного дребезжания двойных струн вызывало совсем другие эмоции.

К шаману он пришёл в компании младшего поварёнка, который нёс два кувшина с настоями.

— Это ещё зачем? — полюбопытствовал шаман.

— Один кувшин — чтобы я назавтра не шипел змеёй после сегодняшнего музицирования, — ответил бард на вопрос целителя. — Второй — просто успокаивающий чай. Признаться, мне совсем не понравилась идея засыпать вместе с петухами.

— Твоя правда, — кивнул шаман. — Но горло тебе могу вылечить и я!

— А зачем, мастер? — поинтересовался Халлар. — Не сегодня-завтра вам может потребоваться вся сила вашего Дара. Да ещё отряд Саркана куда-то к границам баронства сорвали. А горло не идёт ни в какое сравнение с чьей-то жизнью.

— Твоя правда, — важно кивнул шаман.

И они снова принялись за работу.

Сегодня они так долго не засиживались, хотя на улице уже успело изрядно стемнеть, когда шаман почувствовал, что его начинает клонить в сон. Встав из-за стола, на котором лежало несколько открытых книг с заклятиями шаманов, он опять неспешно утянулся за свою занавеску, откуда вскоре послышался тихое похрапывание. Но на сей раз бард не последовал его примеру.

Он снял с лежанки покрывало и плотно скатал одеяло в валик, который зигзагом уложил на лежанку. Потом накрыл всё одеялом и, отойдя, полюбовался на дело своих рук. Если не присматриваться, в сумерках казалось, что там лежит кто-то закутавшийся в одеяло и согнувший ноги. Конечно, взгляда днём этот обман не выдержит, но он намеревался вернуться как можно быстрее. Ещё затемно.

Потом пришёл черед вещевого мешка, принесённого с рынка. Первым бард достал из него футляр с перьями и задумался — их определённо было жалко. Ну какая же шляпа без украшения? Поэтому они из футляра перекочевали под одеяло. Затем Халлар вытащил один из камзолов и вывернул его наизнанку.