Гость из будущего. Том 4 - Владислав Викторович Порошин

— Микрофоны со стойками, — проворчал он, держа в руках какие-то две сомнительные железяки.

— Самопал, — хмыкнул Толя Васильев. — И потом к чему мы их будем цеплять? Под них же ещё и усилитель нужен.

— Запомни: дают — бери, бьют — беги, — рыкнул дядя Йося. — Найду я этот ваш усилитель, к вечеру, может быть. Как дела вообще?

— В смысле музыки? — усмехнулся я. — Или вас, товарищ Шурухт, интересует наша личная жизнь? Так вот официально заявляю, что с любовницами у нас полный голяк. Мы, в отличие от некоторых, блюдём моральный облик строителя коммунизма.

— Хватит Ваньку валять, — буркнул он. — Я тут слышал, что вы что-то новенькое пели?

— Есть такое, — кивнул я с серьёзным видом. — Хотим разнообразить репертуар народным творчеством. Или, проще говоря, частушками на самые актуальные социальные темы.

На этих словах я взял свою акустическую гитару, прокашлялся и, ударив по струнам, заорал нечеловеческим голосом:

Ах ты, милый, дорогой

Не ходил бы ты к другой.

А не то придёшь домой,

И получишь кочергой!

Опа, опа, мыло и мочало.

Опа, опа, начинай сначала!

— Как, сильная вещица? — спросил я, выдохнув.

— Я бы сказал — куда тебе идти, — прошипел мой родственник по материнской линии. — Да тут молодые люди, боюсь их раньше времени испортить.

— Рад, что растление малолетних не входит в ваши творческие планы, гражданин Шурухт, — произнёс я, отвесив низкий поклон. — И на том мерси. А семейная неверность — это дело житейское, тема для анекдотов. Из-за кризиса среднего возраста: седина в голову, бес в ребро, и к ужину меня, дорогая, сегодня можешь не ждать.

— Паяц, — отмахнулся от меня дядя Йося. — Клоун. И чтоб сегодня отыграли лучше, чем вчера, — погрозил он пальцем мне и хихикающим в кулак музыкантам, прежде чем с гордо поднятой головой покинуть кинопавильон.

— Кстати, какая у тебя вторая новая песня? — спросил Толя Васильев, когда мы снова вернулись к репетиции.

— Тут вот какое дело, — крякнул я, проведя по струнам гитары. — Человечество долгие годы ломает голову над переменчивостью удачи и успеха.

— И песня об этом? — усмехнулся барабанщик Сергей Лавровский.

— О чём же ещё вопрошать нам, творческим людям? — кивнул я и заиграл проигрыш на мотив композиции «Call Me», которую вначале 80-х пела американка Дебби Харри, солистка группы «Blondie». И журнал «Rolling Stone» включил её в 500 величайших песен всех времён и народов. И если музыкальную тему я скапитализдил у американской рок-дивы, то припев и некоторые слова позаимствовал из песни, с которой начиналась советская кинокомедия «Спортлото-82».

За удачей мы спешим,

Но к ней не известен путь.

Вдруг она растает как дым

И просто удачу вспугнуть.

И обижаться на жизнь смешно,

Помни всегда одно:

Не хнычь, не плачь, когда не везёт порой.

В стране удач мы будем ещё с тобой.

Не хнычь, не плачь, когда не везёт порой.

В стране удач мы будем ещё с тобой.

С тобой!

Может ты попал в беду?

Фортуна бывает слепа.

Только верь в свою звезду,

И тебе улыбнётся судьба.

И обижаться на жизнь смешно,

Помни всегда одно:

Не хнычь, не плачь, когда не везёт порой…

Кстати, в кинокомедии эта песня значилась как «Страна удач», и музыку к ней написал Александр Зацепин, аккуратно зацепив целый припев из «Call Me». А исполнил «Страну удач» Михаил Боярский, наш всеми любимый Д’Артаньян. Я же, когда этой ночью писал слова песни, то представлял в роли вокалиста свою любимую Нонну Новосядлову. В конце концов, она ничуть не уступает Дебби Харри ни по внешности, ни по вокалу.

За удачей мчимся вдаль,

Что нам синица в руках?

В небе реет наш журавль,

Он там — высоко в облаках.

И обижаться на жизнь смешно,

Помни всегда одно:

Не хнычь, не плачь, когда не везёт порой.

В стране удач мы будем ещё с тобой.

Не хнычь, не плачь, когда не везёт порой.

В стране удач мы будем ещё с тобой.

С тобой!

— Как-то так, — выдохнул я, доиграв последние аккорды. — В оригинале конечно припев песни в два раза короче. Но в таком виде он звучит как-то куцо. Вот я и пропел текст куплета дважды.

— Что значит в оригинале? — насторожился барабанщик Лавровский.

— Это значит, что в первом оригинальном варианте, — рыкнул я, мысленно обругав себя балбесом. — Не суть. Как вам вещь?

— Сложно сказать, — пробубнил Васильев. — Музыка — хорошая, заводная, и слова — правильные. А что это за стиль такой? — он воспроизвёл проигрыш на своей электрогитаре, напомнив мне старый добрый хард-рок. — Поймёт ли такую музыку народ? Звучит как-то тяжеловато.

— Да наши люди на танцах с катушек слетят, — хмыкнул клавишник Лёва Вильдавский и тоже наиграл мотив «Call Me» на электрооргане. — Хотя согласен, деревня нас не поймёт. Я тут был в гостях у родни, там селяне до сих пор ещё под гармошку пляшут. А ещё плачут от песни «Каким ты был, таким ты и остался», ха-ха. Вот и весь деревенский рок-н-ролл.

— Для деревни у нас есть «Синий-синий иней лег на провода», — проворчал я. — И вообще, пусть критики разбираются в музыкальных стилях и направлениях. Наше дело играть и радовать советскую молодёжь. Поэтому давайте репетировать, и хватит лясы точить.

* * *

«Ну, надо же, Анатолию Васильеву, создателю легендарных „Поющих гитар“ не зашла „Call Me“, то есть „Страна удач“? — думал я, бегая по коридорам киностудии с двумя „полудохлыми усилителями“, которых дядя Йося подобрал на какой-то барахолке. — Кто бы мог подумать, что для него попсовый „Битлз“ — это икона музыкального стиля! Теперь ясно, почему „Поющие гитары“, которых я помнил по своему голоногому детству, мне так и не запали в душу. Пели чересчур слащаво, слишком сильно косили под „битлов“, что мне всегда были безразличны. А ведь кроме „The Beatles“ в Англии прямо сейчас образовались „The Who“, „The Kinks“ и „The Rolling Stones“, которые своими жёсткими яростными гитарными риффами уже начали писать новую историю рок-музыки. Вот и нам нельзя стоять на месте, нельзя тормозить. И раз я попал из