Я – борец! 2 Назад в СССР - Макс Гудвин

захваты и броски с верхней частью тела. Под изучение пошли базовые бросковые техники: броски через плечи, «мельницы» и «вертушки». Борьба в стойке мне была более или менее понятна из прошлой жизни, но силовая её составляющая пожирала все силы, как и борьба в партере с контролем соперника сверху, так и работа на полу с сопротивлением подъёму и перевороту.

Мы с Геной занимались в самбовках, оставленных мне Дружининым, и новый тренер, делая нам замечания, не забывал это упомянуть:

— Самбисты! Работать не с одеждой, а с телом!

И постоянно подчёркивал разницу между классикой и вольной: так, были дни, когда мы работали по вольной с «ногами», а были дни, когда трудились по классике, отключая атаки ног.

Помимо спаррингов с Генкой, мене сложно давалась именно физика: развитие силы рук и спины. Мы лазили по канатам чисто на руках, брали друг друга за корпус и раскачивали вверх-вниз между ног, словно качели; мы делали один бросок и повторяли его на скорость без остановки и смены. Бывало, меня тошнило, и я добегал до туалета, чтобы не замарать ковёр; бывало, я «ловил тёмную», почти падал в обморок, тренируясь до исчезновения пульса.

Гена меня всегда подначивал, как бесёнок на плече:

— Ну что, Саш, тебе не надоело ещё?

Хотелось ответить: «А у меня выбора нет! Я должен порвать одного урода, а пока тебя не могу разобрать, какой мне Сидоров». Но я ничего не говорил, а только пил воду, которую таскал на тренировку в стеклянной бутылке «Ессентуки», заткнутой пробкой от вина.

А потом тренер нашёл нам поношенные трико и борцовки, сказав, что пока мы ходим, можем тренироваться в этом. И стало посвежее, но Генка всё ещё рвал меня по физике. Под конец каждой тренировки мы делали либо лесенку на турнике от 1 до 10 и вниз, либо лазили по канатам. Однако в начале августа, благодаря правильному и сбалансированному питанию, я набрал вес и мышечную массу и уже не уступал Гене в силовой борьбе, а даже стал переигрывать его в ней.

И в один из дней я встал на весы, которые показали 74 кг.

«Отлично, как раз под „сгонку“ до 71 кг!» — подумал я, увидев этот результат.

— А я 84! — порадовался Гена.

Он реально набрал сухой мышечной массы. Так питались мы одинаково, и сейчас он красовался перед зеркалом в раздевалке.

— Пойдём уже! — улыбнулся я. — Хорош Аполлона изображать.

— Самбисты! — вдруг забежал к нам в раздевалку тренер.

— Да?.. — повернулись мы к нему.

— Послезавтра, то есть седьмого августа, открытый городской турнир по классике! — сообщил нам тренер эту, в общем-то, известную новость.

— Ну да, мы придём смотреть! — кивнул я.

— У нас в «Трудовых резервах» от города сейчас в ваших весах никого!

— … —

— И надо выступить! — выпалил тренер приказным тоном. — Ты, Саша, в 74, а ты, Гена, в 82!..

Глава 11

Весогонка и нервотрепка

— Я же восемьдесят четыре, как я в восемьдесят два зайду? — нахмурился Гена, постукивая пальцами по холодному металлу весов.

Тренер, уже стоявший в дверях, обернулся:

— Два кило сгони, время есть! — его голос прозвучал как приговор, прежде чем дверь раздевалки захлопнулась.

Гена швырнул полотенце на лавку:

— Саш, мы так не договаривались, — его пальцы нервно сжали край скамьи. — Я выступать не хочу, а тем более гонять вес. Как вообще возможно согнать два кило? Два кило — это же целая курица! Пол моей руки — два кило!

Я подошёл ближе, опустив голос:

— Слушай, не выступишь — меня подставишь. Мы же друзья, давай сделаем это вместе? — моя рука непроизвольно сжала его плечо.

Гена закатил глаза:

— Два кило, Саш… Это не шутки. В прошлый раз, когда я гнал вес на городе, чуть в обморок не грохнулся после взвешивания.

— У нас есть вечер пятницы, целый день субботы и ночь перед схватками! — я щёлкнул пальцами перед его носом. — Сгоним через бег и сухую диету. Я тебе помогу.

— Я не уверен… совсем, — он покачал головой, но в его глазах уже мелькала неуверенная решимость.

Я ухмыльнулся:

— Главное — ночные «встречи» с Женей на эти сутки отмени. Скажи, что к турниру готовишься и тестостерон нужно беречь!

Гена вдруг оживился:

— Тестостерон, говоришь… Так вот почему у тебя такой прогресс! — он подмигнул. — У вас с Аней как на личном фронте?

Я почувствовал, как тепло разливается по щекам:

— Не сыпь мне соль на рану, а…

— Какую соль? На какую рану? — Гена придвинулся ближе, забыв на секунду о своём весе. — Ну-ка, рассказывай!

«А, понял, песня ещё не вышла…» — подумал я. — Ничего, в будущем будет хитом. По-моему, Добрынин пел что-то похожее…

— Да так, — я отмахнулся, но Гена уже схватил меня за запястье.

— Давай рассказывай, а то передумаю выступать! — пригрозил он с хитрой улыбкой.

Я вздохнул:

— Короче… Ходим за ручку, целуемся, даже пару раз спали вместе — в одежде, в обнимку.

— Но… — Гена протянул слово, поднимая бровь.

— Но до секса не доходит, — выдавил я, чувствуя, как неловкость сковывает горло.

— Почему?

— Хороший вопрос, «почему», — я нервно провёл рукой по волосам. — То ли я у неё первый, то ли боится шлюхой прослыть, то ли воспитана так… Я, короче, не знаю. Может, всё вместе.

Гена задумался на секунду, затем хлопнул меня по спине:

— Я могу у Жени аккуратно спросить, что с ней не так. Девушки между собой всё обсуждают.

— Буду благодарен, — я кивнул, чувствуя странное облегчение.

— Замётано! — Гена вдруг вскочил, и его лицо осветила новая решимость. — Ладно, чёрт с ним, с весом. Как ты говоришь — будем гонять? Но если я упаду в обморок на взвешивании — хоронить будешь меня сам в своём новом костюме!

И начался его «дозор». Перво-наперво мы надели на него все мои куртки для самбо и дзюдо, и зимнюю шапку-гребешок с символичной надписью «спорт», для пущей понятности повторённой трижды, а на ноги — тёплые носки.

— Смотри, тело не обезводится, потому что при распаде одного килограмма жира можно