Колодец миров - Генри Каттнер

умер. За это должны расплачиваться все айзиры. Они происходят из нижнего мира. Никто не может туда попасть. Но вскоре после смерти колодца из нижнего мира разлилось сияние, и по дрейфующим островам начали бродить селли, доставляя всем массу хлопот. Они неуязвимы, как и айзиры. Высказывалось предположение, что на родине айзиров вырастает новая раса богов, и они придут им на смену, как только обретут достаточно сил. Поэтому айзиры боятся и ненавидят селли.

— Но селли не похожи на айзиров, — возразил Сойер. — Каким образом они могут превратиться в…

— Понимаю, что ты хочешь сказать, — прервала его Клай. — Этот вопрос заботит и айзиров. И всё же, если приглядеться повнимательнее, в них есть что-то общее, и не стоит об этом забывать. Жар-птицы появились на Земле в то самое время, когда селли появились здесь. Ведь Жар-птиц в Хомадии нет, они только на Земле.

— На другом конце колодца, — вслух размышлял Сойер. — Забавно. Между этими явлениями должна быть какая-то связь. Три формы жизни — это три стороны одной и той же загадки. Но…

Отчаянный крик айзира, раздавшийся неподалёку, прервал разговор.

На какую-то секунду воцарилась полная тишина, нарушаемая лишь хрустом сена жующих пони и долетавшим издалека шумом битвы. Когда Сойер только вошёл в конюшню, звуки сражения сюда ещё не доносились. Это означало, что селли овладели подступами к городу и теперь рвались к его центру. — Если у айзиров существует оружие против селли, — невесело подумал Сойер, — нужно без промедления готовить его к бою.

Тишина продолжалась недолго. Затем снова послышались удары и звенящие выкрики айзиров, которые вдруг перекрыл яростный, дикий вопль. Сойер хорошо знал, что он мог принадлежать лишь одному существу.

— Нэсс, — пробормотал он и бросился к двери.

Затри с необычайным проворством подскочил к двери в тот же момент, когда Сойер её открыл. По приказанию старика кто-то немедленно выключил лампу. Потом все бросились к началу переулка, чтобы взглянуть, что происходит.

Нэсс попала в беду. Немного впереди Сойер увидел знакомую фигуру с мотающимися серьгами, пытающуюся освободиться от двух айзиров, которые вели её вниз по улице к храму. Она извивалась, сопротивлялась и то и дело обращалась к ним с пламенной речью. Но айзиры, казалось, не слышали её слов. Три надетые на затылки маски невозмутимо взирали на кучку разглядывавших их из боковой аллеи хомов.

— Значит, она нас всё-таки преследовала, — сказал Сойер. — Ну и поделом ей. Интересно, что с ней сделает богиня.

— Заставит её участвовать в церемонии открытия колодца, — ответила Клай из укрытия. — И кто-нибудь из них при этом погибнет. Но кто бы ни победил, для нас это не имеет никакого значения, так как власть айзиров будет продолжаться по-прежнему, если не произойдёт нечто из ряда вон выходящее. Ну, а теперь пойдём. Нам ещё нужно многое сделать.

— Ладно, — согласился Сойер. — Но ответь мне на один вопрос. Для чего нужны эти маски?

В этот момент из-за угла донёсся спокойный голос:

— Хороший вопрос, мой друг. Посмотри, что я принёс с собой? — Сойер узнал этот голос мгновенно. Эти низкие звуки могли принадлежать только одному человеку. Он обернулся и воскликнул: «Олпер!»

К ним приближалась внушительная фигура старика. Хотя он двигался почти без усилий благодаря полученной от Жар-птицы энергии, но, видимо, она была уже на исходе — он слегка волочил ноги и немного сутулился.

В каждой руке он держал бледную, улыбающуюся, безглазую маску айзира.

X

Затри снова взгромоздился на свой соломенный трон, хомы опять заняли места вдоль стен. Олпер стоял прямо под качающейся лампой, слегка опустив тяжёлую голову и напружинив ноги, оглядывая собравшихся холодным решительным взглядом. С улицы доносился нарастающий шум сражения. Глухой рёв селли, младших братьев, катился эхом по пустынным улицам Хомадии, смешиваясь с криками и стонами людей и звенящими возгласами айзиров. Олпер повернул голову и прислушался.

— Придётся им поторопиться с церемонией открытия, — обратился он к Сойеру. — Я разговаривал с богиней. С помощью вот этого, — он потряс двумя улыбающимися масками, — это было не так уж трудно. Значительная часть разговора, который вы вели с Нэсс на острове, я пересказал богине. К счастью, она не могла понимать тебя, потому что ты был без маски, а связь осуществляется только посредством двух масок. Вот почему я ничего не сказал ей о Жар-птице.

Он остановился, засунул одну из масок под мышку и опустил руку в карман. Голос его стал зловещим.

— Где Жар-птица, Сойер? — спросил он. — Что ты с ней сделал?

Сойер мгновенно вспомнил, что всегда, когда говорил вслух, так, чтобы Олпер мог его слышать, он отрицал, что Жар-птица у него.

— Я ничего с ней не делал, — ответил он. — Я оставил её там, где она была.

Приёмник в его голове чуть-чуть задрожал, посылая в мозг слабые токи. Сойер почувствовал, как в нём нарастает порыв дикой ярости. Он ринулся к Олперу с перекошенным от гнева лицом, даже не пытаясь сдерживаться.

— Прекрати немедленно! — заорал он. — Так ты ничего от меня не добьёшься!

Шум в его голове тут же прекратился. Олпер торопливо заговорил:

— Хорошо, хорошо! Я просто напомнил тебе. Я знаю, что ты не врёшь. Нэсс ведь обыскивала тебя сама, и я это знаю. Я знаю всё, что она сказала тебе, и это навело меня на ряд интересных мыслей. Я ведь нашёл тебя с помощью приёмника. Его сигналы были мне отличным проводником после того, как я удрал от богини. Это нападение дикарей помогло нам всем. Я свободен, Клай, по крайней мере, получила отсрочку, и мы с тобой прямо сейчас отправимся в храм, если старик согласится нас проводить.

Он повернулся к Затри и заговорил, но спохватился, пожал плечами и протянул ему маску. Затри осторожно её взял, испытующе глядя на Олпера. Олпер слегка наклонил голову, натянул вторую, улыбающуюся, маску себе на лицо и заговорил немного глухим голосом.

— У меня есть план, сказал он, — как спасти вашу внучку. Ну и меня самого, конечно. Мне нужна ваша помощь…

Затри жестом попросил его подождать, поколебался какое-то мгновение и затем натянул маску на лицо.

Было необычно видеть два бесцветных лица айзиров, смотрящих друг на друга. Сквозь овальные прорези одной маски мигали голубые глаза Затри, а из другой холодно