Джо – 2 - Харитон Байконурович Мамбурин

что ты натренировал себя думать и воспринимать мир по-особому, так, чтобы опьянение как можно меньше могло повлиять на мыслительные процессы. Из-за этого страдают твои реакции на происходящее, сфера восприятия тут вообще самая обиженная. Я это понял, ты только что понял, что я не совсем дурак, это хорошо. Теперь следующее. Мой говорящий кот — не просто мой фамильяр, в нем часть моей души. Все говорят, что лет через тридцать-сорок мы разойдемся на два независимых существа, но проблема в том, что одна из моих Причуд — «Внутренний кот». Смекаешь, к чему я веду?

— Ага, значит, наш интерес совместный! — сориентировался Освальд, возвращая себе природный цвет, ранее отторгнутый купанием и Знайдой.

— Именно, — кивнул я, — Но просьба Верма — это просьба Верма.

— А ты тот еще жук! — вновь правильно поняли меня.

— Есть возражения?

— Я не в той ситуации, чтобы возражать! — очень трезво выдал мысль Освальд Озз, — Но если так подумать, то даже если бы в ней не был, всё равно не был против!

— Отлично, приятель, — ухмыльнулся я, разливая краденное у Крэйвена бухло по стаканам, — А теперь расскажи всё, что ты знаешь о Причудах. Всё.

Глава 9

Сумбур и шатание

Бытие волшебников в фэнтезийном мире — это розовая мечта, перевязанная шелковым бантиком. Привилегированное положение, мощь миллиона трюков, потрескивающая у тебя на кончиках пальцев, дающая тебе комфорт современного мира (при умело примененном воображении) и натуральные продукты мира волшебного. Что еще нужно? Всего лишь одна книжка из Библиотеки, но мы над эти работаем. А пока…

Шкворчание толстых пластов ветчины на сковородках сменяется возмущенным шипением расколотых туда же свежайших яиц. Одуряюще пахнет поджаренным луком и свежим, только что из печи, хлебом. Последний испечен позавчера, но я же маг!

— Я тебя ненавижу, презираю… и дико завидую! — давится завтраком Освальд, моргая красными от недосыпа глазами.

— Это потому, что у тебя характер плохой, — авторитетно заявляю я, делая паузу в пожирании вкуснейшего завтрака, — Уже запомнил же все заклинания, чего бухтишь-то.

— Это у меня характер плохой? — фальшиво возмущается Озз.

— Да!! — хором сообщают ему мои гоблины, завтракающие на специальных высоких табуретах, которые мы им недавно сочинили, — Полночи орал!

— Скажите спасибо вашему Джо! Он мне мозги вывихнул!

— Он, по крайней мере, делал это тихо, ты, визгливый алкаш!

Почтение к высшему магическому разуму? Это не про Редглиттеров. За что они мне и нравятся. Озза тоже можно понять, если прожить в одну каску пару десятков лет, то манеры говорят тебе «пока-пока». А ему приходилось жить одному всю свою грустненькую жизнь.

Причуда «Выпивоха». Звучит не особо страшно, да? А по сути — мрак и задница. Пациент всю жизнь проводит в подпитии, трезвость для него состояние попросту невыносимое, очень болезненное. Единственная радость в том, что магия Причуды адаптировала организм страдальца так, что долгоиграющих или деградирующих последствий интоксикация не несет, но и толерантность к ней не возникает. Тем не менее… для мага, для волшебника — это был настоящий адище. Врагу бы не пожелал.

Только вот наши Таланты и Причуды — это отнюдь не бородавка на анусе, которую можно вырезать или хотя бы выдернуть, если врагу. Это нечто… фундаментальное для сущности волшебника.

— Брехня! — важно заявил Шайн, вышагивающий рядом с нами, пока мы шли к Школе, — Вирт же говорил насчет нас! Мы обязаны разъединиться, не так ли? Значит, и Причуда пропадет!

— Разумеется, — задумчиво бурчал я, — Могу отпилить себе ногу и стать одноногим, прямо как Санс. Но, Шайн, если я вырву себе сердце, то просто сдохну. Видишь разницу? Большая часть Причуд и Талантов неотделима от своих пользователей. Как говорит история.

Эта вредная особа гласила именно так. Далеко не все Причуды у волшебников были безобидны и ненапряжны, многие пытались от них избавиться и купировать. Последнее помогает, как в случае «Выпивохи» Озза, так и у «Наседки» Крэйвена. Но вот шагнуть дальше… Хм…

— Так, ты чего это на меня уставился? — опасливо спросил остановившийся Освальд, — Ты это не надо…

— Я знаю человека, с которым ты можешь проконсультироваться, — уверенно кивнул я, — К нашему счастью, он прямо здесь находится. Очень удачное совпадение.

— А почему я, а не ты? — доверия я у этого очень умного человека вызывал крайне мало.

Ну, что же. Прекрасный показатель интеллекта.

— Потому что со мной она не будет говорить, Освальд. Между нами… пробежала кошка. А вот страждущей душе верховная жрица Лючии обязательно ответит.

— Принесет хоть какую-то пользу…

— Шайн. Тиха.

— Ой, да идите вы лесом, а я к ректору! — кот, задрав трубой хвост, убежал в сторону центрального здания. Мы задумчиво посмотрели ему вслед взглядами, полными многих вопросов.

— Ладно, я на работу, а ты ищи Саломею! — бодро хлопнул я пьяницу-мага по плечу.

— Как её узнать-то хотя бы? — возмутился тот.

— Прекрасная золотоволосая дева, которая настолько невыносимо красива, что трахать пришлось бы только раком, чтобы не залюбоваться! — дал я, уходя, короткую, но очень насыщенную инструкцию, — Обычно трещит про какого-то Джо, но ты её не слушай, ты вопросы задавай!

Люди… они такие любопытные. Постоянно хотят знать больше того, что им положено. Понимаю богов.

Сегодня мне на самом деле пришлось работать работу, потому что этим аттестуемым уже требовалось освежить память. Они текли в Библиотеку ручейком, клянчили книги, зудели, выпрашивая подсказки, бурчали и ворчали в поисках столов, не находя последние и, наконец, рассаживались в нужных мне креслах у канделябров, под зорким взглядом глаза, взирающего на них с плакатов «Мы знаем!»

Последних становилось все больше и больше, но это поколение магов ими совершенно не интересовалось. Очень печально.

Вермиллион висел, погруженный в свои исследования, я корпел за своим рабочим столом, вынашивая планы и строя козни, волшебники шуршали книгами и освежали память, а в дверь Библиотеки внезапно раздался стук. Почему-то очень знакомый.

Пришлось встать и идти открывать. Как-то рефлекторно вышло, видимо, задумался.

За дверьми обнаружился пугнус.

— Шо⁈ — испуганно каркнул я, но затем присмотрелся, — Крико, ты, что ли?

— А ты кого здесь ожидал увидеть? — оскалило животное крупные зубы, — Крэйвена, разучившегося открывать двери? Пьяного ректора?

У бабули Лонкабль очень саркастичный и ворчливый осел. А