Лекарь Империи 5 - Александр Лиманский

выстраивая официальную версию событий, которая выглядела бы убедительно и не вызывала лишних вопросов. Как Борисова потеряла сознание? Яростно сопротивлялась, в ходе борьбы потеряла равновесие, ударилась головой.

Стресс-индуцированный обморок. Медицински безупречно. Лжи, по сути, нет. Лишь небольшое умолчание о деталях.

Дверь в ординаторскую распахнулась без стука. В проеме возник Корнелий Фомич Мышкин. Инквизитор выглядел взъерошенным и запыхавшимся, словно бежал сюда со всех ног с самого другого конца города.

— Разумовский! — он проигнорировал присутствие полиции и быстрым шагом направился прямо ко мне, тяжело дыша. — Цел?

В его голосе слышалось неподдельное беспокойство, и я внутренне это отметил. Значит, он рассматривает меня не просто как источник информации, а как ценный актив, который нужно беречь.

— В полном порядке, господин инквизитор, — спокойно кивнул я. — А вот с лекарем Борисовой все гораздо интереснее. У меня есть для вас кое-что.

Я достал из нагрудного кармана телефон. Вот она, неопровержимая улика. Теперь ей не отвертеться. А заодно и небольшой «привет» Мышкину, который ее так бездарно прошляпил.

Я включил видеозапись.

Мышкин и следователь склонились над экраном, и с каждой секундой их лица становились все мрачнее. Он видел все: как Борисова хвастается подменой анализов Шевченко, как признается в использовании магии забвения на лаборанте Стасике, как, наконец, с безумной ухмылкой выдвигает свою версию о том, что мы с Яной любовники.

Каждое ее слово было отчетливо слышно.

Когда видео закончилось, инквизитор с такой силой хлопнул себя по колену, что звук получился как от выстрела.

— Вот же ж зараза такая! — выругался он сквозь зубы, и его лицо исказилось от досады. — Обвела меня вокруг пальца, значит. Я думал, она просто амбициозная карьеристка, а она…

— Господин инквизитор, — вмешался до этого молчавший следователь Громов, и в его голосе прозвучали стальные нотки. — Меня сейчас больше интересует другой вопрос. Откуда у простой ординаторши запрещенные магические артефакты? Эти штуки же под строжайшим контролем Гильдии должны быть!

Мышкин, раздраженный своим промахом и уязвленный тем, что его тычут носом в провал, мгновенно перешел в контратаку.

— А это уже вопрос к вам, господин следователь, — язвительно парировал он, поворачиваясь к Воронову. — Инквизиция контролирует лицензированных магов. А полиция должна следить за нелегальным оборотом запрещенки на черном рынке. Где ваш хваленый контроль?

— Эй, полегче! — следователь покраснел от возмущения. — Не наглей тут! Мы свою работу делаем!

— Да? И как же хорошо вы ее делаете, если артефакты стирания памяти и подавления воли свободно гуляют по городу и попадают в руки к таким, как она?

— ХОРОШО ЖЕ ТЫ ДЕЛАЛ СВОЮ, МЫШКИН! — злорадно фыркнул у меня в голове Фырк. — ПРОХЛОПАЛ БОРИСОВУ ПОД САМЫМ НОСОМ, А ТЕПЕРЬ НА ДРУГИХ СТРЕЛКИ ПЕРЕВОДИШЬ!

Я молча наблюдал, как два представителя конкурирующих ведомств готовы вцепиться друг другу в глотки. Типичная межведомственная грызня. Каждый пытается спихнуть ответственность на другого, чтобы прикрыть собственный провал. Идеальный момент, чтобы вмешаться и взять контроль.

— Господа, — мой спокойный, ровный голос прозвучал в наступившей тишине неожиданно громко. — Может, стоит объединить усилия? Дело лекаря Борисовой все равно придется вести совместно. Здесь и магические преступления, подсудные Инквизиции, и покушение на убийство — это уже ваша, господин следователь, юрисдикция.

Мышкин и Воронов осеклись и нехотя переглянулись. Они оба понимали, что я прав. Никто не хотел отдавать такое «жирное» дело конкурентам, но и в одиночку распутать этот клубок они не смогут.

Инквизитор первым нарушил молчание. Он тяжело вздохнул, признавая мою правоту, и протянул руку следователю.

— Корнелий Мышкин, Следственный отдел Инквизиции.

— Следователь Громов, уголовный розыск, — полицейский с явной неохотой пожал протянутую руку. — Ладно, будем работать вместе.

Перемирие было заключено, но оно было хрупким, как первый лед.

Через пару часов, когда наступило утро, Борисову увезли. Она уже пришла в себя, но молчала как рыба, только провожала каждого, кто входил, взглядом, полным холодной, концентрированной ненависти.

Когда полицейская машина наконец скрылась за поворотом, увозя с собой главную проблему этой ночи, Мышкин подошел ко мне. Напряжение спало, и на его лице проступила глубокая усталость.

— Это моя ошибка, — тихо сказал он, глядя в темное окно, словно говорил сам с собой. — Надо было глубже под нее копать после того случая с Шевченко. Я ее недооценил. Думал, максимум на что она способна — это мелкие подлости ради карьеры.

— Все мы ошибаемся, — я пожал плечами. — Главное, что ее поймали до того, как она успела закончить начатое.

— Да, но… — Мышкин помялся, явно не решаясь озвучить главную тревогу. — Она ведь говорила про каких-то покровителей. На видео это отчетливо слышно. Как бы ее не отмазали.

— Вот это уже серьезнее, — согласился я. — Судя по ее уверенности и артефактам, у нее явно есть крыша. Мощная и непробиваемая.

— Постараюсь не допустить, чтобы ее выпустили, — твердо пообещал инквизитор. — Я лично буду вести ее дело. Но эти покровители… Они меня достали. То у Волкова и Сычева были, теперь вот у Борисовой. Такой маленький, в сущности, город, а в местной медицине столько…

Он резко оборвал себя на полуслове.

Мы посмотрели друг на друга, и я увидел в его глазах то же самое озарение, которое в этот момент посетило и меня. Разрозненные точки на карте внезапно соединились в одну уродливую фигуру.

— Думаешь о том же, о чем и я? — почти шепотом спросил Мышкин.

— Да. Это не разные крыши, — сказал я, озвучивая нашу общую мысль. — Это одна и та же. Архивариус прикрывает и тех, и других.

Мышкин медленно, почти торжественно кивнул.

— Именно. Это он и есть. Похоже, он творит в медицине Мурома полный беспредел, расставляя своих людей на ключевые посты и снабжая их артефактами. И Борисова — это не конечная цель. Это всего лишь ниточка. Теперь надо через нее выйти на Архивариуса.

— А Волков и Сычев? — спросил я. — Они что-нибудь говорят?

— Вот в том-то и дело, что нет, — Мышкин нахмурился, и его лицо снова стало озабоченным. — С тех пор, как их перевели в следственный изолятор Гильдии, у них как-то… плохо с головой стало. Многое забывают, путаются в датах, не помнят ключевых событий. Все думают, что они кривляются, симулируют деменцию, чтобы избежать наказания. Но я начинаю сомневаться.

Проблемы с памятью у двух