Винтажный бог - Ян Ван Прат

окна в автобусе, по кругу наматывая прядь волос на палец, смотрела на улицу, и лишь слезы нескончаемыми дорожками текли по её щекам. И не останавливались. В какой-то момент подумалось, что если подставить под них банку, то она наберётся доверху, а потом перельётся через край и намочит платье, сумочку, руки и весь автобус. Саша сидел рядом, молчаливый и монументальный, смотрел в окно на пробегающие остановки, даже как-будто с интересом, словно такие ситуации были для него обыденностью или… Соне казалось, что он очень привязан к Флюре, но мало ли, может быть ей только казалось.

Начались обычные, рутинные, но от этого не менее страшные процедуры. Они долго отвечали на вопросы следователя. Заполняли бумаги, много бумаг, переписывали, согласовывали. Соня не переставая плакала, Саша звонил в родную деревню. Всё выглядело так, как будто Флюра уже умерла, но нет же, только очень сильно пострадала. А потом всё закончилось. Резко и вдруг. Как и тот телефонный звонок, резко и моментально отрезвивший их.

В больницу их не пустили, уже неприёмое время, плюс реанимация. Так что они, не сговариваясь, поехали к Флюре домой. Только по пути от остановки к Соне пришла мысль, что логичнее было бы вернуться к себе и как следует выспаться, но автопилот вместе с Сашей привели её обратно.

Девушка стояла на пустой кухне, с клетчатыми шторами и такой же скатертью и вспоминала как всего лишь сутки назад они с наставницей здесь пили чай, разговаривали и смеялись. Даже сахарница так и осталась стоять открытой. Из-за Сони. Только из-за Сони. Ведь Флюра не любила сахар, покупала только ради одной “несговорчивой девчонки”, которая так и не выучилась уважению, не сделала с ней ни одной фотографии, не записала ни одного совета… Словно просто так, бездумно и беспечно, спустила все вместе проведённые года, дни, часы в одну большую чёрную воронку… Как теперь казалось — почти безвозвратно.

Холодильник, плита, цветы на окне, картина над столом, трёхногие табуретки… Всё напоминало о наставнице. Но больше напоминало о нападении на неё.

Кто же мог такое сотворить. Кто? Как?? И главное — зачем? Флюра ведь не зря звалась “наставницей”: по силе, проницательности и изобретательности ей до сих пор не нашлось равных среди молодых поколений, среди новых воспитанниц тем более. Никого… Как же это так.

— Чай будешь? — Саша вынырнул из-за спины, деловито налил в чайник воды и щёлкнул рычажком.

— Что?

Чайник тоже был флюрин любимый: сквозь фиолетовое прозрачное стекло было видно, как снизу поднимаются пузырьки воздуха в светящейся воде. “Это мой хрустальный шар и свет-мой-зеркальце” любила подшучивать наставница. Соня уставилась на него завороженно и замерла.

— Флюра говорит, нет ничего лучше, чем чашка горячего облепихового чая. Хуже точно не будет. Знаешь, где заварка?

— Ах, да… сейчас-сейчас.

Физические действия отвлекли, девушка зашарила по шкафчикам, нашла чёрный чай и банку облепихи, заодно вытащила красивые чашки с блюдечками, сливки.

— Слушай, а можешь ещё помочь с едой, — вынырнул из холодильника Саша.

— В смысле?

— Ну, я плохо готовлю, если начну — то всю кухню спалю, а она такая красивая, — непривычно многословно начал объяснять тот.

Спорить сил уже не было, в груди поселилась чёрная пустота: заполнить её каким-нибудь рецептами, и то хлеб.

— Как думаешь, Флюра не ум… выживет? — помешивая кашу, озвучила наконец главную мысль девушка.

— Должна, — уверенно ответил Саша, — завтра сходим в больницу и поспрашиваем врачей. Посмотрим на неё. Я только в кино видел коматозное состояние.

— Что? — Соне показалось, что она ослышалась.

— Ну, своими глазами увижу, может что понятнее станет.

— Ты совсем за неё не переживаешь? Как ты можешь такое говорить?

Собеседник ощутимо смутился, было видно, как он плотно сжимает губы, чтобы не сболтнуть чего лишнего. И ничего не спросил.

Дальше разговор не заладился. Ели в тишине, поэтому громкий глухой звук от упавшего предмета всполошил их сильно и резко.

— Это в маленькой комнате, — подскочила девушка, моментально вычислив источник звука.

Саша уже, — когда только успел, сидел ведь с дальней от двери стороны стола, — выскочил в коридор и быстрее неё оказался в дальней комнате.

— А кто это тут у нас? — со странной интонацией произнёс он куда-то во тьму.

— Свет включи, выключатель слева, — подсказала девушка, не понимая, что он имеет в виду.

Она отлично знала расположение мебели и предметов, часто бывала у наставницы, пару раз даже оставалась на ночь, но идти в тёмную комнату, в которой что-то только что с оглушительным грохотом рухнуло, было страшновато.

— Да вон же она, я её вижу, — парнишка проследил глазами и шагнул во тьму.

Что-то чёрной молнией метнулось между ними, девушка завизжала, а Саша просто опустился на корточки и словно из воздуха выхватил, — а скорее всего просто поймал и удержал, — чёрную кошку.

— Это кто тут у нас? — повторил он, почёсывая гостье за ушком. — Это кто тут нас такой быстрый? Молока хочешь? А чего лапки такие грязные? Пошли помоем. Умываться перед едой обязательно.

— У Флюры нет кошек.

— Да? — парнишка посмотрел на неё снизу вверх со странным выражением: то ли удивлённо, то ли недоверчиво, затем на кошку, но так из рук и не выпустил.

— Надо выяснить, откуда она тут взялась.

— Ааа, ну посмотри-посмотри, а я за молоком, — поднялся тот и зашагал по коридору, наглаживая нарушителя порядка.

— Кхм.

— Что?

— А не мог бы ты мне сначала свет включить в комнате?

Соня нерешительно стояла перед тёмной комнатой и мысленно ругала советских архитекторов, которые ставили выключатели куда придётся, иногда чуть ли не на другом конце комнаты. “И хорошо, если не в шкафу”, некстати вспомнила она Задорнова.

— А? — озадаченно развернулся тот.

— Мне страшно, — призналась девушка после долгого молчания, — а вдруг там кто-то ещё есть.

— Нет там больше никого, я посмотрел, — с абсолютной уверенностью ответил тот, но всё-таки вернулся и щелкнул выключателем.

— Что за! — вырвалось у Сони, стоило свету загореться.

Окно на противоположной стороне было плохо видно от растений, плотно-плотно занимающих весь широченный подоконник. Флюра многое из магического арсенала предпочитала выращивать дома, “чтобы не бегать потом как безголовая курица по аптекам и базарам”, говаривала она, убеждая ученицу завести свой собственный аптекарский огородик на балконе. И теперь всё это хозяйство оказалось раскидано и разрыто. Огромная форточка была распахнута, тюль трепыхался на ветру, а весь пол и край дивана у примыкающей стены были устряпаны землёй и земляными следами.

— Так вот где ты лапки испачкала, — догадался Саша. — Ай-яй-яй!

— Это надо убрать, Флюра рассердится… — начала Соня и резко замолчала.

— Смотри, она ещё какой-то