Вероломный бог - Кэмерон Джонстон

почитаемым из богов, практики его жрецов слишком напоминали кровавую магию. Несмотря на темные слухи, похоже, за время моего отсутствия его популярность выросла в десять раз – возможно, потому что он не приветствовал длинные и скучные проповеди.

Жрецы Владыки костей, одетые в серое, молча занимались своими делами: даровали последние благословения умирающим и забирали тела Одаренных, чтобы предать огню. Простых смертных, разумеется, ждала иная судьба – их тела жрецы относили в лабиринты Костницы под городом, где только они могли без страха расхаживать среди темноты и мертвецов. Смертельно скучный бог. Как и полагается.

Во время странствий я узнал, что во многих местах верят, будто люди обладают странной штукой неясной природы, называемой душой. Как я понял, это некое подобие духа, запертое в клетке из мяса. Людям необходимо верить, что они не исчезнут, как погасший огонь свечи, когда настанет их физический конец, но я, как большинство магов, придерживался мнения, что наша жизнь медленно утекает обратно в море магии, из которого и возникла. То, что маги, как правило, не умирают от старости, придавало этой идее некоторую достоверность. Дар постоянно наполнял наши песочные часы песком.

Хозяйка ночи была загадкой. Она не имела ни одной особой черты или интереса, за исключением разве что связи с ночной темнотой. Ее считали не смыкающим глаз стражем, а также воровкой, одновременно героиней и злодейкой. Люди призывали милую Хозяйку ночи, когда шли с факелами по опасным дорожкам, и проклинали Ночную стерву, когда случалось несчастье. У Хозяйки ночи не было постоянных жрецов, но время от времени кто-нибудь чувствовал внутренний зов и несколько лет служил поклоняющимся ей. По легенде, они с Владыкой костей некогда были любовниками, а кое-кому нравилось думать, что остаются и поныне – бессмертная любовь, длящаяся тысячи лет. Я тоже решил в это верить, хотя сам мог о такой любви только мечтать.

А вот и Скрытый бог. В его храм вошла лишь горстка верующих, и выглядели они так же виновато, как пойманный с поличным убийца, – крались и оглядывались, прежде чем закрыть за собой дверь. Похоже, этот новый бог еще не успел обзавестись паствой. Я не мог вспомнить среди ныне живущих магов ни одного достаточно старого и могущественного, чтобы назвать себя богом, так кто же из смертных так быстро занял место мертвого Артхи?

Я копался в старой, страшной тайне, скрытой у меня в голове, с тех пор как вернулся домой, и все напоминания помогали сдирать защитный покров. Оказавшись рядом с храмом Артхи, я не мог не использовать возможность, чтобы еще немножко поковыряться в своем сознании.

Ох, Артха, что же я наделал! Его кровь на моем лице, обжигающий металлический вкус на губах, а я роюсь в его разверстой плоти в поисках…

Меня окатило волной ужаса. Все вокруг стало красным, и я лишился чувств.

Очнулся я, бессильно дрожа от страха, с жуткой головной болью и лужей рвоты возле рта. Верующие толпились вокруг, с отвращением глядя на меня и гадая, не слишком ли я переполнился религиозным пылом. Я содрогнулся. Я разрезал его, выпотрошил как рыбу. Сердце колотилось, лоб покрылся холодным потом. Артха умер от моей руки.

– Вставай! Чтоб ты сгорел, глупый мальчишка, – сказал Старый Гертан. – Не время привлекать к себе внимание.

Я встал и пониже натянул капюшон, стараясь идти как ни в чем не бывало, подальше от места происшествия. Свой ужас я похоронил в уголке сознания, как и следовало.

На краю площади Старый Гертан остановился и протянул мне свиток.

– Это поможет тебе войти в хранилище улик и выйти из него. Удачи.

– Спасибо. Я этого не забуду.

Он задумчиво погладил бороду:

– То, что случилось с твоим другом, ужасно. Надеюсь, ты найдешь ответы, которые ищешь.

– Найду.

– И кстати, Бродяга, для меня ты мертв.

Я понял: он «ничего не знает», и я сам за себя. Старый Гертан растворился в толпе. Я посмотрел на сверкающие золотом шпили и готические арки Ордена магов. По позвоночнику пробежал холодок страха. Я цыпленок, который собирается сунуть голову в пасть спящей лисы и надеется, что ее не откусят.

Глава 11

Я сделал глубокий вдох (это ради Линаса) и вошел в большой зал, сердце Арканума. Зашагал под шепот сладкозвучной музыки по мраморному полу, через неф со спиральными колоннами и сводчатой крышей. Огромные шары матового хрусталя наполняли зал бледным светом, устрашающие клыкастые драконы плыли по панелям, деревянным и золотым, стилизованные маги сражались с мерзкими демонами и распространяли слова мудрости по гобеленам и фрескам. Одна сцена изображала Артху, бога войны. Мои руки чесались и, кажется, покраснели. Я изгнан и принужден забыть обо всем, но если был тогда связан с богами, то неудивительно, что боялся нарушать условия сделки.

Ледяное серебряное свечение очерчивало ряды сделанных из обсидиана и золота статуй архимагов и великих героев прошлого. Показное богатство не впечатляло, но восхищало мастерство художников и усердие, вложенное в скульптуры, – вся эта пестрая коллекция никчемных предметов могла много лет кормить целый город. Ряды статуй тянулись к центру зала и помосту конклава, где семь золотых тронов ожидали архимага и шестерых других членов совета Внутреннего круга. Я испытывал противоречивые чувства относительно того, что одно место теперь принадлежит Киллиан. Высоко на стенах размещались пять пустых ниш – для богов, если те решат показаться.

Я откинул капюшон, как сумел пригладил непослушные космы и направился в боковой коридор, к помещениям, где хранились документы и улики. Стены были увешаны маленькими кристаллами-светильниками. По пути мне встречались в основном перегруженные работой клерки и писцы, занятые мелкими делами города и империи. И Орден магов, и Коллегиум строились во времена, когда Одаренных было намного больше, но после огромных потерь прошлых столетий мы здесь выглядели стариками в опустевшем доме, давно покинутом детьми. Целое крыло личных покоев стояло запертым уже двести лет. Было время, когда эти коридоры звенели от смеха и оживленных споров – так когда-то говорил мне архимаг Визант.

Мысль об этом изнуряла старшего мага. Он, несчастный, обвинял себя во многих ошибках, сделанных во время Демонической войны, и не мог до конца смириться с потерей стольких друзей и коллег при вторжении демонов. Он глубоко сожалел о политическом тупике, сделавшем Арканум бездеятельным и бессильным, когда рушилась империя. К счастью, я мог облегчить часть его тревог, по-своему, незаметно протянуть руку помощи.

Слева от меня, за охраняемым суровой стражей арочным проходом, кабинетами и библиотеками, находились личные покои архимага. Что же стало с