Целитель. Назад в СССР - Михаил Васильевич Шелест

— Ой, да ладно пугать! — осклабился второй. — Мы тут все самбисты-каратисты.

— Я не пугаю, а отвечаю на ваше обвинение. И зачем вы забрали у сына плейер и часы?

— Вот отдашь сотку баксов, тогда и вернём. Вот они, если что, — третий парень показал Серёжкины часы, на своей руке и плейер на брючном ремне.

— Вам бы это всё вернуть, а то ведь грабёж получается. Да ещё в составе организованной преступной группы.

— О, как! А ты не мент, дядя? — насторожился первый.

— Не мент. Был бы я ментом, вы бы уже мордой в землю лежали. Э-э-э… В асфальт, то есть…

— Ой, не надо нас пугать. У Санька батя мент и что?

— Мы сами «Динамовцы», ха-ха… И у нас милицейская крыша!

— Это кто, если не секрет? Станет кто-то из ментов за вас впрягаться!

Я сказал с таким пренебрежением, что они все чуть не поперхнулись от возмущения. И заговорили на перебой.

— Да у нас весь Фрунзенский отдел друзья.

Я никого не перебивал. Беседа писалась на диктофон, прикреплённый мне на поясной ремень сбоку. Потом первый опомнился:

— А что мы с им цацкаемся? Дадим раза два и отберём тачку. Делов-то. Он уже меня выбесил.

Парень, стоявший ближе всех, а их было четверо, ударил прямой правый беззамаха и очень грамотно, откуда-то снизу. Я оценил и подставил под кулак лоб.

— Ах, блять, больно! — вскрикнул я.

— Ой! — взвыл парень, отбив кулак и вероятно сломав пальцы. — Мля-я-я-ть, я пальцы выбил.

— Ах, ты падла, — сказал третий и пнул меня правой ногой боковым в голову.

Я отшатнулся ровно на столько, чтобы убрать висок и подошва скользнула по брови, рассекая её. Хлынула кровь. Я вскинул руки вверх и, зацепив ударившую меня ногу, подкинул её выше своей головы. Парень ойкнул и схватился за промежность.

— Су-у-у-ка! — простонал он и схватился за растянутую связку.

Следующий ударил меня передним ударом ноги в прыжке, сделав ножницы, а я снова опустив руки, развернул тело влево и перенёс туда же вес. Парень пролетел мимо и зацепившись за мою правую руку ногой, грохнулся спиной на асфальт и замер. Ловя воздух ртом. Он был так похож на выброшенного на берег сома, что я рассмеялся, но изобразил смех, как стоны. Однако, на моём лице отразилось, таки ехидство и четвёртый, со словами: «Ах ты сука!», вытащил нож, который, щёлкнув, раскрылся.

— Только бы не сухожилие, — подумал я и шагнул вперёд, подставляя живот.

Парень, как тореадор, бросился вперёд, целя в живот. Захватив его кисть, я развернул тело по часовой стрелке, ткнул ножом себя в живот вскользь, протянул вперёд и убрав левую ногу назад и крутанув тело против часовой стрелки, перекинул его тело через его руку с ножом. Потом я схватил его кисть, что бы он случайно не выронил нож, стал дожидаться контролирующих нашу стрелку убоповцев. А моя кровь заливала дорогую куртку убийцы-неудачника «Санька» у которого папа был ментом. И мне было грустно.

Грустно от того, что если не получилось видео- аудиозапись то я сяду сам. Не отдадут этого «сынка» папы-мента под суд. Поэтому я и держал его руку за кисть плотно-плотно, пока на подбежали «собры» и опера и не забрали у меня нож в полиэтиленовый пакет. Не в какую-нибудь тряпочку, которой можно легко стереть пальцы, а прозрачные пакеты для вещдоков, которые я закупил в Южной Корее. Ну… Это были пакеты для хранения и заморозки продуктов, но кому какое дело? В нём и ножик с моей кровью и чужими отпечатками пальцев очень нормально смотрелся. Профессионально так… Как в зарубежном кинодетективе.

* * *

— Ты где так научился людьми швыряться? — спросил Орлов, когда мы сидели у него в кабинете.

— В спортзале, — пожал я плечами. — С детства то борьба, то каратэ, то всё вместе.

— Шел бы ты к нам. Нам правильные ребята нужны. Видишь, хорошо, что к нам пошёл, а не в простой отдел. Там бы сразу зарубили дело, а мы, глядишь и раскрутим. Папа у того, что с ножом нападал, действительно в Ленинском управлении служит. Да не просто кем-то, а следаком. «Французы» только бы фамилию услышали, к тебе бы этот ножичек и «прикрутили». Закрутили бы руки и вложили в них орудие убийства.

— Так специально и обратился к вам, что вы по ментам работаете. Извините, э-э-э, милиционерам.

— Так они и не милиционеры. Даже не менты, а мусора, против которых работает наш отдел по борьбе с коррупцией. Знаешь, сколько таких сейчас развелось?

— Знаю. К нам на стоянку приходили из Луговского отдела. Вымогали машины и деньги.

— А что же ты? Сказал бы Рифату.

— Да, я говорил.

— Да? Хм! Ну, ладно. Другой раз возьмём. А этих ты хорошо разговорил. Грамотно. Грабёж уже имеет место, вымогательство, средние телесные. Сотрясение! Попытка убийства. ОПГ[7] с явным лидером. Не отдадим это дело никому. Хоть и пытается Руднев отобрать, но хрен ему на постном масле. Ну, как ты его? Винтом ласты! Млять! Пропеллером!

— Это очень простой приём. Даже легче простой передней подножки.

— Да, ну, на! — удивился Орлов.

— Не. Очень простой. Так только кажется, что сложный.

— Шёл бы ты к нам, а, Михал Васильевич. Сейчас и юридического образования не требуется. Преступность вон, как всколыхнулась.

— Вашему ремеслу учиться надо. Дела расследовать… А какой из меня мент? То есть милиционер…

— Дела расследуют следователи. А мы — опера. Мы информацию собираем о преступлениях. А знакомых у тебя много. Опять же, по милиции информации столько, что… мама дорогая. Нас даже больше интересует администрация и гругие государственные структуры и у нас нет «палочной» системы. То есть, у нас нет ежемесячного плана раскрытия преступлений, как в уголовном розыске или в ОБЭПе[8]. Можно с толком и чувством завести оперативное дело, собрать доказательства и потом реализовать его. И это не так сложно, как кажется. Я вон, тоже в ТУРНИФе работал раньше. Потом в рыбном отделе в ОБЭПе. Теперь вот тут начальником отдела по коррупции.

— У меня фирма.

— Целитель, что ли? — улыбнулся Орлов. — Да и бог с ней. Лучше закрыть, конечно. Но ведь это