Рунолог поневоле - Джон Демидов

словом они мгновенно нас атаковали. Двое ринулись на меня, а третий избрал своей целью Арганда. Их движения были быстрыми и отточенными множеством схваток. Каждое из них было экономным, но смертоносность от этого ни капли не страдала.

Наши гости явно знали своё дело, и я уже собирался начать противодействие, как оставшийся снаружи боец поднял руку, а затем я почувствовал, как воздух вокруг меня сгустился, пытаясь сдавить и затруднить дыхание.

«Маг! Этот гарш чёртов рунный маг!» — озарило меня, когда я ощутил, как меня пытается сковать настолько хлипкая преграда, которую в Ноктэрне я бы даже не заметил, но здесь… Здесь я был скован законами Этериона, в результате чего моя мобильность несколько снизилась, но если наши гости думают, что это им поможет — то очень сильно заблуждаются.

Мои рассуждения ни капли не мешали мне оперативно реагировать на изменяющуюся обстановку, и сейчас я был вынужден уходить от очередного выпада одного из гостей, пытаясь отвести его удар в сторону. Занятие это было очень неблагодарное, потому что в отличии от врага у меня при себе был пусть и достаточно крупный, но всё-таки нож, которым даже короткий клинок парировать та ещё задача…

Звон стали о сталь разорвал тишину, а адреналин щедрой полноводной рекой влился в вены, на раз смывая все мысли, кроме одной: «выжить и защитить старика». Я забыл о рунах, о магии, о сложных комбинациях… Остались только тело, отточенные до автоматизма рефлексы и холодная ярость, сдерживаемая железной волей.

Я стремительно ушёл под первый укол, пропуская клинок в сантиметре от собственных ребер, сразу после чего выпрямил ногу, которая словно сама по себе, выпрямилась в молниеносном ударе, целью которого было колено ближайшего ассасина.

В следующий миг моих ушей коснулся невероятно приятный хруст ломающихся костей, и первый враг начал падать, потеряв способность ходить. Я не позволил ему совершить такое кощунство (упасть на чистый пол), и подхватил его падающее тело, которое тут же использовал как щит, блокируя выпад второго ассасина.

На этом печальном событии жизнь моего добровольного щита подошла к концу, из-за чего его убийца издал нечленораздельный вопль, после чего с новой силой ринулся в атаку.

Больше меня никто не недооценивал. Враг начал осторожничать и заходил сбоку. В его движениях чётко читалось намерение рассечь мне бедро, чтобы немного уменьшить мобильность такой верткой цели.

По понятным причинам позволять ему такое никто не собирался. Я отпрыгнул спиной назад, чувствуя, как лезвие клинка рассекает ткань штанов, но не задевает плоть, что явно не понравилось моему визави.

Старик за моей спиной тем временем тоже отчаянно боролся за свою жизнь, о чём свидетельствовал отчаянный лязг металла и его тяжёлое дыхание. Он отбивался старым кинжалом против одного единственного противника, но невооруженным взглядом было видно, что их силы очень неравны, из-за чего его противник медленно, но верно теснил его к стене.

На несколько мгновений у меня возникло желание прибегнуть к силам, которые я уже недавно использовал в этом мире, но вспомнив последствия от их применения я всё-таки решил повременить и справиться собственными силами. Я не мог рисковать и дать святошам повод почувствовать что-то необычное, поэтому только тело, верная сталь и отточенные рефлексы.

Вновь ринувшись в бой, я превратился в настоящий вихрь ударов и уклонов. Меч, подобранный на месте гибели первого ассасина, рисовал в воздухе смертоносные узоры, парируя все атаки оставшегося врага.

Я даже умудрился ранить его в руку, заставив его отступить с очень удивлённым видом. Он явно не ожидал найти в молодом бастарде такое мастерство владения своим телом, и сейчас судорожно пытался разработать метод противодействия.

Осторожность этого ассасина мне очень не нравилась и я слабо понимал причину такого поведения, но внезапно всё встало на свои места… Он тупо выигрывал время, чтобы его товарищ нейтрализовал Арганда и напал на меня со спины!

Я резко повернулся, и пытаясь прорваться в сторону своего товарища, крикнул что есть сил:

— Старик! Держись!

Но в этот момент маг снаружи активировал новую связку и в следующий миг на меня обрушилась невидимая тяжёлая и липкая сила, из-за действия которой мои ноги на мгновение прилипли к полу. Доли секунды я преодолевал воздействие, но ассасинам этого хватило за глаза.

Мой противник, которого я ранил в руку, выхватил из-за пояса метательный клинок, сразу после чего без раздумий швырнул его, но не в меня. Его целью был Арганд.

Все произошло слишком быстро… Старик, отбиваясь от своего преследователя, не увидел летящей смерти в отличии от меня. Я пытался предупредить его, но расстояние броска было слишком маленьким и мой крик катастрофически запоздал. Короткий и по-любому отравленный клинок, с глухим стуком вонзился старику в бок, чуть ниже сердца.

Арганд ахнул, больше от удивления, чем от боли. Его широко раскрытые глаза встретились с моими, и я чётко увидел, что в них впервые за долгое время не было страха. Было только сожаление и глубочайшая усталость…

— Эрин… дар… не… — прошептал он, после чего кровь выступила у него на губах, сигнализируя о том, что жить ему оставалось считанные мгновения.

Его противник решил не дожидаться и воспользовался моментом. Его клинок едва уловимо блеснул в тусклом свете, после чего прямо на горле Арганда появилась тонкая роковая черта, ставящая решительный крест на жизни этого человека.

Время для меня словно остановилось. Арганд Торвин, мой наставник, единственный, кто протянул мне руку помощи в этом проклятом мире, человек, открывший мне магию Этериона, сейчас медленно оседал на колени. Его рука бессильно выпустила кинжал, а глаза, еще секунду назад полные жизни и тревоги за меня, бесповоротно потухли.

Он рухнул лицом прямо в натоптанный пол нашего импровизированного укрытия, рядом с нарисованными рунами «Ур» и «Райс», назначение которых он совсем недавно с таким старанием пытался донести до меня.

Что-то внутри меня… сломалось. Треснуло, как тонкий лед под тяжестью невыносимой ноши. В этот момент все обещания… Все предостережения старика и страх перед святошами… Всё это испарилось, сгорело в одно мгновение в ослепительной вспышке чистой, неконтролируемой ярости и горя.

Белая горячка отчаяния и ненависти охватила меня, а в голове набатом звенела одна единственная мысль: «Они убили его. Они убили его на моих глазах. И эти черви смеют думать, что могут убить… МЕНЯ⁈»

Мой мир в одно мгновение сузился до трех фигур в черном. До тех, которые только что перевели противостояние с ла'Хартингами в глубоко личное. Рациональность бесследно испарилась, и остался только древний инстинкт, отшлифованный в множестве войн Ноктэрна: