Воронцов. Перезагрузка. Книга 10 - Ник Тарасов

Я помогал с логистикой — проверял повозку, смазывал оси, проверял крепления, следил, чтобы всё было в идеальном состоянии. Захар подобрал опытного кучера — бывшего армейского ямщика, который умел управлять четвёркой лошадей на высокой скорости даже по плохим дорогам.

Наконец настал день демонстрации. Учения решили провести на большом пустыре за городом, где обычно гарнизон проводил строевые занятия. К назначенному времени там уже собралась внушительная толпа — военные в мундирах, чиновники в сюртуках, врачи в белых халатах. Генерал Давыдов прибыл в сопровождении целой свиты офицеров. Иван Дмитриевич, как всегда, был при параде, наблюдая за всем зорким взглядом.

Наша повозка стояла в стороне, белая с красными крестами, запряжённая четвёркой спокойных, мощных лошадей. Ричард и его бригада ждали внутри, готовые к действию.

Генерал Давыдов поднялся на импровизированную трибуну, обращаясь к собравшимся:

— Господа! Сегодня мы станем свидетелями демонстрации новой, революционной системы полевой медицинской помощи, разработанной доктором Ричардом при поддержке Егора Андреевича Воронцова. Это передвижной хирургический кабинет, который, как утверждают его создатели, способен спасать жизни раненых солдат прямо на поле боя, не дожидаясь их эвакуации в тыловые госпитали. Сейчас мы увидим, насколько эта система эффективна в условиях, приближённых к боевым.

Он кивнул адъютанту, и тот подал команду. На краю пустыря раздались холостые залпы — имитация артиллерийского обстрела. Дым, грохот, видимость ухудшилась. Затем подали сигнал, что есть «раненые» — солдаты-добровольцы с имитацией различных ранений, изображающие боль и страдания весьма реалистично.

Их «выносили» с «поля боя» другие солдаты, укладывали на землю в обозначенной зоне — примерно в двухстах шагах от линии имитируемого фронта.

Иван Дмитриевич подал сигнал кучеру. Повозка сорвалась с места, четвёрка лошадей понесла её вперёд галопом. Через минуту она уже была на месте, остановившись рядом с «ранеными».

Задняя дверь распахнулась, и из повозки выскочили санитары. Они быстро оценили «раненых», выбрали самого «тяжёлого» — солдата с имитацией пулевого ранения в живот и сильного кровотечения. Подхватили его на носилки, внесли в повозку.

Ричард уже ждал внутри, у операционного стола. Санитары уложили «раненого», зафиксировали ремнями. Ричард начал работать. Ассистент подавал инструменты, санитар держал маску с эфиром над лицом «пациента».

Конечно, настоящей операции не было — это была демонстрация, «раненый» не был ранен по-настоящему. Но Ричард показывал каждое действие, комментируя вслух, чтобы наблюдатели понимали, что он делает:

— Осматриваю рану… Определяю характер повреждения… Накладываю эфирную маску, пациент засыпает… Делаю разрез для доступа к повреждённым тканям… Извлекаю пулю или осколок… Перевязываю повреждённый сосуд, останавливаю кровотечение… Зашиваю рану послойно… Накладываю стерильную повязку… Готово. Пациент стабилен, можно транспортировать в госпиталь для дальнейшего лечения.

Вся «операция» заняла меньше пятнадцати минут. «Раненого» вынесли из повозки, уложили на носилки, передали санитарам для «эвакуации».

Санитары повторили процедуру с ещё двумя «ранеными» — один с «ампутацией» раздробленной конечности, второй с «извлечением осколка из грудной клетки». Каждый раз Ричард работал быстро, методично, показывая, что даже в полевых условиях, в тесной повозке, можно проводить сложные хирургические манипуляции.

Наблюдатели смотрели молча, напряжённо. Я видел, как генерал Давыдов переглядывался с офицерами, как военные врачи склонялись друг к другу, что-то обсуждая вполголоса.

Когда демонстрация закончилась, Ричард вышел из повозки и подошёл к трибуне.

Генерал Давыдов спустился, приблизился к повозке, заглянул внутрь, осмотрел оснащение. Затем повернулся к собравшимся:

— Господа, я вижу здесь огромный потенциал. Если эта система работает так же эффективно в реальных боевых условиях, как мы сейчас видели в демонстрации, она может спасти тысячи жизней наших солдат. Я рекомендую военному министерству серьёзно рассмотреть возможность принятия этой технологии на вооружение и организации массового производства подобных мобильных госпиталей для действующей армии.

Раздались аплодисменты. Офицеры кивали, обсуждая увиденное. Военные врачи окружили Ричарда, засыпая его вопросами о деталях техники, об эфирном наркозе, об организации работы бригады.

Иван Дмитриевич подошёл ко мне, довольно улыбаясь:

— Отличная работа, Егор Андреевич. Вы с Ричардом создали нечто действительно ценное. Я отправлю доклад в Петербург, в военное министерство, с рекомендацией о финансировании массового производства. Думаю, ответ придёт быстро — война на носу, и любое преимущество сейчас на вес золота.

Я кивнул. Мы сделали это. Мы создали работающую систему, которая могла реально изменить судьбы многих людей.

Ричард, освободившись от толпы, подошёл ко мне, сияя от счастья:

— Егор Андреевич, они поняли! Они увидели, как это работает! Теперь это уже не просто моя мечта, это реальность, которую признали военные!

— Ты молодец, Ричард, — искренне сказал я, пожимая ему руку. — Ты создал то, что спасёт многие жизни. Это твоя победа.

— Наша, — возразил он. — Без вашей поддержки, без ваших технических решений, без вашего финансирования этого бы не было. Это наша общая победа, Егор Андреевич.

Глава 11

Бумага, лежавшая передо мной на массивном дубовом столе в особняке градоначальника Дубинина, стоила, пожалуй, больше, чем весь мой особняк вместе с содержимым. И дело было не в качестве гербовой бумаги с водяными знаками и не в каллиграфическом почерке опытного писаря, старательно выводившего каждую букву, а в подписях, которые должны были на ней появиться, и в том, что они означали для будущего промышленности России.

Барон Сергей Михайлович Строганов сидел напротив, постукивая длинными, сухими пальцами по столешнице. Рядом с ним расположились его два управляющих — опытные горные инженеры, знающие каждый винтик на его обширных уральских предприятиях. Коренастый мужик с густой чёрной бородой и умными, цепкими глазами — главный механик заводов. Рядом — щуплый мужчина лет сорока с острым, оценивающим взглядом — управляющий, отвечающий за финансовую сторону.

По правую руку от меня, словно каменное изваяние, застыл Иван Дмитриевич — гарант того, что государство не останется в стороне от этого союза, представитель императорских интересов в деле, которое могло изменить военно-промышленный баланс сил в Европе. Слева устроился Николай Фёдоров с папкой технической документации, который помогал мне готовить детальную часть соглашения последние две недели.

— Итак, Егор Андреевич, — голос барона был сух и деловит, без лишних эмоций. — Условия оговорены до мелочей, проценты согласованы и устраивают обе стороны. Мои заводы на Урале задыхаются без серьёзного технологического обновления. Производительность падает год от года, конкуренция с европейскими металлургами усиливается, а качество нашей продукции всё чаще вызывает справедливые нарекания заказчиков. Ваши технологии — это тот самый глоток свежего воздуха, который я намерен превратить в настоящий ураган прогресса. Вы готовы поставить свою подпись под этим документом?

Я ещё раз пробежал глазами