Фантастика 2025-101 - Михаил Иванович Казьмин

— Уже хорошо, — согласился я. — Как сказал один не самый плохой человек, чтобы помочь, иной раз достаточно просто не мешать.

— Отлично! Отлично сказано! — обрадовался профессор. — Я обязательно запомню! А кто, кстати, порадовал вас этакой мудростью?

— Он не назвал мне своего имени, — вздохнул я, вспомнив прусского шпиона, так вовремя выручившего нас с Альбертом. [1]

— Жаль, — огорчился Маевский. — Но замечено исключительно верно…

— А если учёный совет откажет мне в столь ценной помощи? — вернулся я к более важным на данный момент вещам.

— В общем-то, ничего страшного, — Маевский пожал плечами. — Хотя и приятного тоже ничего. Вы напишете диссертацию на свой страх и риск, учёный совет либо сразу откажется её принять, либо год-другой будет донимать вас поправками и уточнениями, и ежели вы не отступитесь, к защите вас всё-таки допустят.

Ну да. Отработанная и действенная система отсечения возомнивших о себе выскочек, оставляющая тем не менее возможности для тех, кто и правда готов работать серьёзно.

— Впрочем, Алексей Филиппович, — продолжил Маевский, — вам такое, думаю, не грозит. Я уже говорил вам, что ваша работа меня заинтересовала, и потому на учёном совете выступлю в вашу поддержку и даже буду просить, чтобы вашим куратором утвердили меня.

Я от души поблагодарил профессора за участие, после чего мы с ним углубились в обсуждение самого принципа системного и основательного обучения артефакторов.

— В самом же деле, Михаил Адрианович, — напирал я, — вот не так давно открылось в Москве ремесленное училище, где за казённый счёт учат ремёслам детей-сирот из воспитательного дома. Хорошо учат, кстати сказать, я интересовался. Сейчас рассматривают вопрос об открытии такого же училища, но уже для детей из семей мещан. И это, заметьте, при том, что в основной своей массе ремёслам учат сами мастера. Я, например, совершенно уверен — качество обучения в этих училищах окажется куда выше, чем при непосредственном обучении у мастеров.

— Как и ваше обучение артефакторов будет лучшим, нежели непосредственно фабричное, — поддержал Маевский. Нет, не зря я выбрал именно его!

— Видите ли, Михаил Адрианович, — своё удовлетворение профессорской поддержкой я выставлять напоказ не стал, — суть здесь вообще в ином.

— В чём же, Алексей Филиппович? — живо отозвался профессор.

— А в том, что ремёсла по сравнению с фабричной выделкой товаров, это уже вчерашний день, — тут я даже голосом поднажал для усиления. — Чем дальше, тем больше промышленная мощь государства будет определяться именно фабричным производством, а не ремесленным. Отрадно, что государство озаботилось правильным ремесленным обучением, я, кстати, готов предсказать, что большинство выпускников этих училищ найдут себе место именно на заводах и фабриках, а не в ремесленных мастерских, но…

— Но вы хотите показать государству пример правильного обучения фабричных артефакторов, — продолжил Маевский за меня. Мне оставалось лишь с поклоном согласиться.

Побеседовав в том же ключе ещё какое-то время, мы с господином профессором расстались, довольные друг другом. Уж чем был доволен Михаил Адрианович, ему виднее, я же мысленно потирал руки, будучи уверенным в содействии профессора не только успешному продвижению моей диссертации к защите, но и осуществлению моих и более далеко идущих планов. Кстати, Маевский как бы между делом и невзначай упомянул, что списывался с Дикушкиным, так что в глазах своего будущего куратора я заработал себе ещё сколько-то очков…

Интересно, кстати, а смог бы я сейчас так же лихо манипулировать Левенгауптом? Предлагал же он мне писать диссертацию в Мюнхене… Но какой из меня тогда был диссертант? Да и диссертировал бы я тогда почти наверняка по магиологии, а не по артефакторике. Ладно, дело уже прошлое. Но надо старику написать, только бы живой ещё был…

Извозчика я отпустил не доезжая до дома — ни с того, ни с сего появилось желание прогуляться пешком. Трость я сейчас использую нечасто, хоть и привык уже постоянно носить её с собой, вот и сейчас почувствовал силы обойтись только своими ногами, не иначе, хорошее настроение поспособствовало.

— Варвара Дмитриевна отправилась в Ильинский пассаж, — доложил обстановку Смолин. Кстати вспомнилось почти что забытое словечко из прошлой жизни — «шоппинг». Процесс, так сказать, покупок не столько для обладания некими вещами, сколько для удовольствия и, как это там говорилось, дай Бог памяти… точно, психологической разгрузки. Освободившись от домашних забот, Варенька пока так и не нашла себе каких-то иных занятий, вот и отправлялась дважды на седмице в Ильинский пассаж, где предавалась не только и не столько тому самому шоппингу. Ильинский пассаж — это же не просто место, где можно купить почти всё, причём в лучшем качестве, хотя и не задёшево, это ещё и многочисленные кофейни, кондитерские и прочие удовольствия для небедной публики. А поскольку среди этой самой самой публики хватало и таких, как моя драгоценная жёнушка, и свела Варя знакомство с несколькими молодыми супругами московских аристократов. Тут, кстати, таилась опасность попыток новых знакомых затянуть Варю в какую-нибудь сомнительную авантюру, уж на что способны скучающие аристократки, я себе неплохо представлял, был, знаете ли, опыт, но… Но скоро мы с Варварушкой уедем в Александров, и уж там-то, с куда более скучной жизнью в маленьком городе, я точно что-то придумаю.

— А к вам, Алексей Филиппович, посетитель, — продолжал Смолин. — Господин Лапин, Иван Иванович.

Как я понимал, Ваня сейчас дожидался меня в приёмной, а потому слышать Смолина не мог. А жаль, именование господином, да ещё по имени-отчеству, ему бы точно понравилось, хе-хе. Ваньку я, едва мы поздоровались, затащил к себе в кабинет, не такой простой он гость, чтобы в приёмной с ним общаться.

— Чаю, кофею, чего покрепче? — поинтересовался я, усадив однокашника в кресло.

— Вином красным угостишь? — встречным вопросом ответил Ваня. Хм, странно, никогда раньше я за ним склонности к хмельному не замечал… Но это мы обеспечим, роскошным вином из своих виноградников дорогой тесть снабжал меня исправно.

— Так что у тебя? — спросил я, когда мы сделали по паре первых глотков и замерли на несколько мгновений, предаваясь наслаждению восхитительным вкусом.

— Да вот, Алёша, пришёл обратно к тебе в хапники проситься, — улыбка у Вани получилась совсем не весёлой. — Ушёл я от Славиных.

— И что так?