Лето, пляж, зомби. Окталогия - Наиль Эдуардович Выборнов

И все-таки, что же здесь произошло?

Ладно, посмотрим дальше. Может быть, что-то поймем.

Мы двинулись дальше, в сторону центра села. И зрелище никак не коррелировало с тем, что тут было в прошлый раз. Мы не стали заезжать и смотреть тогда, но поселение было живым, из труб курился дымок, а по улицам ходили люди. Как гражданские, так и военные, вооруженные.

Сейчас же на улице были видны только разрушенные дома, местами валялись трупы. И чем ближе мы становились к центру села, тем сильнее становился масштаб разрушений.

— Who the fuck did it? — проговорил Роджер. — What the hell happened here?

— Ты прав, — ответил я на английском. — Здесь настоящий ад произошел. Иначе не скажешь.

Следующие дома оказались разрушены вообще полностью — просто кучи кирпичей. Счесало просто. Кое-где можно было разглядеть воронки от попаданий снарядов. Что же получается, минами отработали?

Мы повернули на параллельную улицу, и я замер. Потому что увидел еще с полдесятка трупов. Судя по позам, они убегали, пытались спрятаться, и тут-то по ним прилетело. И я увидел женщину, ладони которой все еще сжимали руки двоих детей. Мальчиков — один постарше, а второй помладше.

Свет перед глазами на секунду моргнул, и я увидел…

Джунгли. Дома из каких-то палок, перевязанных между собой. Даже не дома, а шалаши, временные жилища, не иначе. Они уже догорают, вместо деревьев тоже обгоревшие стволы, высокие, прямые. И я точно знаю, что это джунгли.

И трупы. Обгоревшие, но свежие. Ожоги разных степеней. Где-то — просто пузыри, но в некоторых местах угли. Это не так заметно на черной коже, а они в большинстве своем черные, как смоль.

И запах. Вонь чеснока смешивалась с запахом гари и паленой человеческой плоти и волос.

И женщина. Лежит посреди улицы, накрыв собой что-то. Не знаю почему, но я делаю несколько шагов в ее сторону и толкаю ногой, отбрасывая в сторону. Под ней было тело, маленькое, скукоженное, почти не обгоревшее. И тут я слышу тяжелый вдох и отпрыгиваю назад от неожиданности.

Ребенок тянется ко мне пальцами, спекшиеся от жара мышцы практически не гнутся. Но он жив. Черный, практически полностью лысый. Ему года четыре, не больше.

Я вскидываю автомат, целюсь ему в голову. Он что-то хрипит, но ничего не может сказать — горячий воздух сжег голосовые связки. Но он жив. И каким-то образом еще дышит.

Но некому будет оказать ему помощь. Да и незачем это нам. Бесполезно. Это ребенок врага.

Я нажимаю на спуск, негромко хлопает выстрел — на моем АК установлен глушитель. Ребенок замирает, чуть оседает, рука бессильно падает.

— Hey! Hey, Krai! — наконец я услышал знакомый голос.

Потряс головой, отгоняя видение, и сумел разглядеть озабоченное лицо Роджера.

— What's happened?

— Все нормально, — проговорил я почему-то на русском. Осознал, что он вряд ли поймет, поэтому добавил на английском. — Все ОК, Роджер.

— Не уверен, — сказал он. — Ты минут пять уже стоишь и пялишься. Что с тобой произошло?

— Все нормально, — уже тверже проговорил я. — Пойдем посмотрим, что там дальше.

Двинулся вперед, обойдя трупы людей по широкой дуге. Мне не хотелось тревожить их покой.

А дальше все то же самое — разрушенные дома, валяющиеся на земле трупы, вонь мертвечины. Вперемешку — и военные, которых можно было отличить по форме, и гражданские. Дети и женщины.

Ну что ж. Можно сказать, что у нас появилась мощная мотивация все-таки покончить с «Воронами». Но одновременно в душе у меня проснулся и страх.

Потому что если мы будем действовать глупо и напрямую, то Дачное ждет судьба Изобильного. Откуда-нибудь из-за горизонта отработает РСЗО. Потом придут бандиты и устроят зачистку.

А еще я понял, что не зря убрал Изгоя. Потому что он точно в этом замешан. Он ведь главный по военной части. И он должен был командовать теми, кто штурмовал село. Не иначе. Значит, он это заслужил. Наверное, винтовочная пуля в голову — это еще милосердие.

Доказательств у меня не было, но я так чувствовал. Да и некому больше это было устроить. Вообще некому.

— Ладно, уходим, — проговорил я, обратившись к Роджеру. — Тут и так все понятно.

В голове закралось сомнение: а что если там, на базе Росгвардии нас ждет то же самое? Что если «Вороны» дошли уже и сюда? Что если не будет помощи, что если мы — единственные, кто готов сопротивляться бандитам?

Но теперь я твердо знаю, что буду драться до конца. Даже если останусь один. Убью столько этих уебков, сколько смогу. И все на этом.

Но далеко мы уйти не успели.

Ворота одного из дворов впереди вдруг распахнулись, причем так сильно, что металл петель взвизгнул. И на дорогу вывалилась какая-то страшная тварь.

Глава 11

Я сделал несколько шагов назад, вскидывая автомат. Роджер тоже отбежал, его СКС уже смотрел в сторону твари.

Она была похожа. На хрен знает, на что она была похожа, на жабу, наверное. Бесформенная туша на перепончатых лапах, только спереди еще и короткие торчат, только очень когтистые. Вытянутая вперед морда с огромными буркалами.

Похоже, что она оказалась на несколько секунд ошеломлена ударом о ворота, все-таки они были тяжелыми. И я нажал на спусковой крючок, перехватив цевье чуть иначе: боковой частью ладони, так, что большой палец лег на газовую трубку. Такой хват еще называют «магпуловским», и при стрельбе вблизи отдача действительно контролируется лучше.

Ствол подбросило, но совсем немного, и полный магазин улетел в сторону твари, разворотив ее бок. На землю хлынула почему-то зеленая кровь, и резко завоняло тиной.

Черт, если у них в Америке такие водятся, то я даже за миллион долларов не полезу в их болота.

Шутка, конечно, понятное дело, что эта тварь выведена из нескольких других, и геном там такой, что человеческий покажется азбукой. Но юмор — это, похоже, единственное, чем мне оставалось утешать себя, потому что монстр вообще плевал на пули. Он резко развернулся в мою сторону.

Я ожидал, что она сейчас оттолкнется от травы и бросится на меня, чтобы раздавить. Уж слишком сильно она была похожа на лягушку. Поэтому рванулся в сторону, пытаясь уйти из-под удара.

И не прогадал. Нет, она не прыгнула, но действовала так, как должна лягушка. Или игуана. Черт его знает.

Из ее рта вдруг вылетел язык, и пролетел в считанных сантиметрах